– Вот теперь можно и осмотреться, – анчутка взгромоздился на котелок побольше.

– А что тебя то с этих знаков корежило, они ведь нечисти Врата открывают. – Егерь заинтересованно смотрел на нечисть.

– Нечисть нечисти рознь. Ты с каждым из своего мира легко живешь?

– Мир… – Леха задумался. – Мир что огород, в нем все растет. Кого то и стороной обходишь.

– Вот и у нас такая история. Ладно, пошли на экскурсию.

Обойдя по кругу пещеру и послушав рассказы анчутки, Леха понял, что пещера была для всякой нечестивой мелкотни чем-то вроде убежища и санатория одновременно. С элементами ярмарки. Тут знакомились, обменивались новостями, подлечивались после неудачных встреч с деревенскими колдунами, а то и дьяками, меняли у гномов из дальнего коридора всякие украшения на кто-что-стибрит. Короче, жили полноценной жизнью.

Но потом шайка беглых каторжан завалилась в пещеру, закрыли от нечисти ходы-выходы солью, а прихваченного по дороге колдуна заставили вызвать демонов с целью их подчинения. Неизвестно, что было дальше, так как обитатели пещеры стремглав уклонились от подобных экспериментов по окрестностям.

Внезапно анчутка на полуслове оборвал рассказ и прислушался.

– Там, в коридоре, кто-то есть.

Леха скинул рюкзак, достал поляризационные очки и «Вихрь». Кто бы ни был в коридоре, это наверняка не милый белый пони- любимец детворы.

– Погоди, из наших кто-то, – анчутка слегка толкнул егеря назад. – Давай я посмотрю, только убери затвор соляной.

Леха смахнул соль, полоской просыпанную у входа, и отошел. Анчутка метнулся в коридор и исчез. А через минуту появился, таща не то за руку, не то за лапу, не то за копыто маленького шиша. Леха совершенно не ожидал увидеть шиша в пещере – эта мелкая нечисть живет возле дорог, занимаясь мелкими пакостями. В основном – корчит дули путнику, за что и получила свое прозвище. Шиш безуспешно упирался, но анчутка, как паровой буксир, не обращал на это ни малейшего внимания.

– Хлебушка не найдешь? Оголодал он, давно тут сидит.

Хлеба в рюкзаке не было, поэтому Леха распаковал пачку галет.

– Без хлеба куска всегда тоска, – обрадовался анчутка и засунул галету шишу в рот.

Шиш энергично задвигал челюстями, повизгивая от удовольствия, потом неожиданно закатил глаза, опрокинулся на спину и застыл.

– Переваривает, – одобрительно сказал анчутка. – Месяц не жрамши.

Дело шло к ночи, и Леха, оставив шиша на попечение анчутки, наскоро перекусил и уже в полудреме постелил себе спальник. Переходы по проселочным дорогам с рюкзаком за плечами усталость копят, как паутинка мушек. Пока идешь – вроде бодрый, а сел – не встанешь.

Во сне до егеря доносились какие-то писки, шорохи, пару раз что-то упало на пол, и он твердо решил поутру анчутку зашибить.

На рассвете лучик света через трещину в потолке упал егерю прямо на лицо. Потянувшись, Леха открыл глаза и покосился вправо, к стенке. «Вихрь» лежал рядом, прикрытый егерской курткой. Слева же, недалеко от егеря, стоял, переминаясь с копыта на копыто, анчутка, и терпеливо ждал.

– Анчутка, знаешь, что я вот прямо сейчас хочу?

Анчутка навострил ушки и торопливо подошел к егерю: – чего, Леха?

– Чтобы ты проснулся, а вокруг тебя дьяки со святой водой. И с солью. Ты что стоишь, как смертный грех над душой?

– Я, Леха, это… Хлебушка больше нет?

Егерь вздохнул и потянулся к рюкзаку. Достав небольшую, на четыре галеты упаковку, он протянул ее анчутке.

– Благодарствуем, господин егерь, – анчутка схватил галеты и засеменил к коридору неподалеку.

Леха же впал в ступор. Когда общаешься с нечистью, чаще поглядываешь на крестик, чем на собеседника, но чтобы благодарствуем, да еще господин. Леха даже пощупал пальцем зубы – как там, клыки вампирьи еще не режутся? Вроде не резались.