ххх

Каждый день в течение следующего месяца Изабелла прибегала к реке. Она была прилежная ученица, ее огромное желание научиться фехтовать, по всей видимости проснувшиеся гасконские корни, сдобренные упрямством и настойчивостью, делали свое дело.

А отец Бенедикт был опьянен чарами своей ученицы. Он смотрел на нее с восхищением, и Изабелла все чаще замечала характерный блеск в его глазах. Он пожирал ее взглядом, словно хотел запечатлеть в памяти мельчайшие детали милого сердцу образа. Он словно невзначай прикасался к девушке: то положит ей руку на талию, показывая правильную стойку, то слегка обнимет, рассказывая о блоках.

– Помните, что у шпаги есть не только лезвие. У нее есть еще и гарда. Ею тоже можно драться, – и он показывал куда может попасть удар, дотрагиваясь до груди Изабеллы, ее живота, плеч, лица.

Белль сводила его с ума. Каждый раз возвращаясь в свое жилище, он бросался на колени перед распятьем в покаянии. Он страстно желал эту девушку, хотел общения с ней на другом уровне, более интимном и ничего не мог поделать с этим. Он наказывал свою плоть, избивая себя плёткой, пытаясь через боль забыть о своём желании. Он клялся не ходить больше к реке и не видеть эту искусительницу, но вставало солнце, начинался новый день, и он снова шел к реке, а с закатом рука сама тянулась к розгам, и снова река, и снова розги.

Как-то фехтуя, отец Бенедикт сделал обманное движение, заставив Изабеллу растянуть выпад, отскочил с разворотом, и тупой клинок оказался у горла девушки.

– Как вы это сделали? Покажите еще раз, – в голосе Изабеллы был восторг.

Она повторяла и повторяла манёвр. Когда у нее все получилось, она была в восхищении и, страстно обняв отца Бенедикта, воскликнула:

– Это же чудо какое!

Монах побледнел и непроизвольно вскрикнул от боли.

Изабелла испуганно смотрела на учителя:

– Что с вами? Я вас поранила?

– Да, – хриплым голосом произнес монах, – вы ранили меня в самое сердце.

Девушка широко открыла глаза от удивления, мужчина тяжело дышал ей прямо в лицо:

– Я пытаюсь излечить это, но бесполезно, – его губы тронула кривая то ли улыбка, то ли усмешка. Он задрал рясу и показал Изабелле свою спину, располосованную розгами.

Она мягко приобняла его за плечи и прижав к своей груди, тихо прошептала ему на ухо:

– Кто это сделал? Я отомщу за вас. Назовите мне имя.

Монах усмехнулся:

– Изабелла Д'Амбре, – он отстранил девушку и пристально взглянул в ее орехово-обворожительные глаза, в которых вспыхнула искра недопонимания и недоверия, – вы моя болезнь, с того самого момента, как увидел вас здесь на берегу, гордую, уверенную в себе и… просто очаровательную.

– Но, наверное, есть другие лекарства от такой болезни? – спросила она неуверенно, растягивая слова.

Они пристально смотрели друг на друга. Каждый из них понимал, что они стоят у черты бездны, за которой или полет в высоту, или безжалостное смертельное падение. Изабелла перевела взгляд на пухлые губы отца Бенедикта, задержалась на них немного и снова посмотрела ему в глаза. И вдруг мужчина, не совладав со своими необузданными желаниями, прошептал:

– Исса…, – и волна страсти накрыла его, он, не закончив ее имя, коснулся губами ее рта, языком разжимая узкие девичьи губки, и они потеряли счет времени.

Изабелла не помнила, как она очутилась на траве, страстные поцелуи молодого человека дурманили ее разум, его касания и поглаживания словно приоткрывали дверь, нет, ворота в какую-то новую неизвестную страну чувств. Девушка внутренне осознавала, что ей недостаточно только взглянуть через щелочку этих «ворот». Ей хочется распахнуть их и воскликнуть: «Эй, посмотрите, я пришла сюда и мне здесь нравится!» Какой чушью казались все эти вопли «старых святош» из монастыря о грехе под названием «страсть». Это было самое великолепное, что она когда-либо испытывала. Она была удивлена, как ее тело может знать, что надо делать, словно где-то в глубине души у нее была шкатулочка со знаниями, передаваемая из поколения в поколение, и теперь, она достает эти умения одно за другим. Она скорее почувствовала, чем поняла, что вот именно сейчас свершится то самое, свидетелем которого она стала в гостевом домике, когда неизвестный мушкетер овладел герцогиней.