излечит каждого из нас,
блаженным наградив покоем,
без романтических прикрас…
Сравнения любви
Как вдохновляет песня соловья,
так чувство это чарами тревожит,
хотя любовь у каждого своя,
но в главном – на одну Любовь похожа.
Любовь сравнить, я мог бы со свечой,
которая горит и дни, и ночи,
та, от которой сердцу горячо,
а описать в стихах – не хватит строчек.
Любовь легко сравнится с кораблём,
который держит курс, сквозь шторм и рифы,
и на котором все плывут вдвоём
с любимой, как герои древних мифов.
Любовь похожа на девятый вал,
который налетит, когда не ждали,
и тот, кто у штурвала не стоял,
сейчас поймёт меня, увы, едва ли.
А отчего, любовь бы не сравнить
с гипюром кружевным цветущей вишни,
благоговейно голову склонить
пред красотой, дарованной Всевышним.
Душе не лжёт и в выборе вольна́,
нет у любви расценок и тарифов,
и не смотря на то, что тайн полна,
любовь не прячут за секретность грифов.
Сравню любовь со смыслом бытия,
и даже если в чём-то заблуждаюсь,
она – вершина, кончик острия
всех помыслов, которыми стараюсь.
Запахи
Дверь вздохнёт и холод впустит,
как замёрзшую собаку,
та, пугаясь полумрака,
хвост испугано опустит.
По прихожей бегать станет
не разувшись, не раздевшись,
но уже чуть-чуть согревшись,
влажным носом воздух втянет.
Пахнет в доме чем-то вкусным,
что не выразить словами,
из духовки пирогами,
начинёнными капустой.
А ещё уютным светом
прикроватного торшера
и шампанским из фужеров,
словно ягодами летом.
Накрахмаленной постелью,
с пряным запахом жасмина,
и дровами у камина,
утомлёнными метелью.
Пахнет радостью от встречи,
нетерпеньем губ и рук,
заглушившим сердца стук
и лишившим дара речи.
На плите томится ужин,
за окном лютует ветер…
Хорошо, когда на свете
кто-то есть, кому ты нужен…
Тебе
Подарю тебе я утренний рассвет,
принесу в ладонях звёзд далёких свет
и осенней ночью, темноту кроя,
вспыхнет, словно пламя, песня соловья.
Подарю тебе я сказочный корвет,
только ждать придётся много-много лет,
но, пройдя сквозь бури, через сто морей,
алый парус вспыхнет в комнате твоей.
Подарю тебе я самый чудный сон,
мартовской капели расплескаю звон,
подарю тебе я всё, что есть вокруг,
ты мне самый лучший, самый близкий друг.
Ты одна умеешь всё без слов понять,
быть моей надеждой, верить мне и ждать.
Не затронет время нас своей рукой,
милая, останься навсегда такой…
Истина
Есть много правд и много мнений,
но всё же истина одна,
в том, что любовь – душа смятений,
и что не каждому дана.
Стремленье быть непобедимым,
поспорить, как юнец с судьбой,
покуда страсть огнём незримым
жжёт шею жилкой голубой…
А тот, кто совести боится,
и тот, кто истине не рад:
тот хочет страстью насладиться,
ломая стены всех преград.
И может убедить другого
и даже убедить себя
в том, что случилось – нет дурного,
что признавался, не любя.
Себя купая в море ложном,
приняв за море мелкий пруд,
считает прошлое ничтожным,
меняя истину на блуд.
Всё было случаем слепого…
А со случайности – что взять?
Без намерения благого,
сегодня с прошлым не разнять.
Есть кто-то – «за», а кто-то – «против»,
но всё же истина одна:
она сидит с тобой напротив,
так не ищи её у дна…
Варенья
Неповторим вкус каждого мгновенья
из прошлых неоконченных стихов,
которые писались вдохновеньем,
смешав рецепт варенья и духов.
В них был не только запах, но и вкусы,
как будто жил в них демон «Живанши»[2],
в себя вобрав запреты и искусы,
которые томились для души.
Одно от грусти чуточку горчило,
а может быть, лишь показалось мне,
другое чувства так переперчила,
что губы до сих пор мои в огне.
Стихотворенье третье вдруг вздохнуло
воспоминаньем наших первых встреч,
и прошлое невольно всколыхнуло,
то, что двоим не удалось сберечь.