– Вы нашли убийцу моей дочери? – с порога взревел князь, не удосужившись даже поздороваться.

Иштван чинно приподнялся в кресле и, стараясь своим спокойствием слегка приструнить гнев князя, рукой указал тому на стул.

– Я весьма тронут, князь, вашим визитом, но мне не совсем ясна его цель, – строгим голосом, каким он привык общаться с подчиненными, произнес Иштван, чем и вверг князя в ступор.

Тот уставился на сыщика странным невидящим взглядом и удивленно заморгал.

– Как вы смеете? – прошипел он. – Вы жалкий щенок!

– Я попросил бы вас не оскорблять меня без причины, – осек князя Иштван, – мои люди делают все, что в наших силах. Мы ищем преступника. Поверьте, все, что смогу, я сделаю.

Князь посмотрел на Иштвана таким преданным и в то же время слепым взглядом и неожиданно, уронив голову на руки, беззвучно зарыдал. Он грузно рухнул на диван, и его мощные плечи затряслись в безудержном порыве отчаянного горя. То и дело князь тихо поскуливал и всхлипывал. Затем он резко затих, вскинул голову и, сложив руки на животе, прямо посмотрел на Иштвана.

– Она ведь все, что у меня было. Когда Сонечки не стало, я думал, все. Жизнь больше не имеет смысла, и мне принесли ее, крохотную, с большими глазами. Она тогда только глянула на меня. Красненькая, сонная и все время пальчик свой посасывала. И знаете, сердце тогда мое дрогнуло, такая славная она была. – Князь на секунду замолчал, а после решительно добавил: – Дайте слово безутешному отцу, что вы найдете его.

На мгновение, Иштван ощутил жалость к этому свирепому на первый взгляд человеку. Славясь своей сухостью, Мухин всю жизнь теплил в себе любовь к единственной дочери, которой лишился на старости лет.

Поступаясь своими принципами, Иштван ответил:

– Вы будете первый и последний, кого он увидит перед своей смертью. Я даю вам свое слово.

Заручившись обещанием, князь поднялся, поправил ворот своей медвежьей шубы и, поклонившись на манер военных офицеров, быстро вышел. Он должен был уйти, так как почувствовал приближение нового приступа, но не хотел признаваться в этом кому-то, кроме своего лечащего врача.

Когда дверь за ним закрылась, Иштван опустился в кресло. Вновь постучали.

– Войдите!

Вошел молодой жандарм, только поступивший на службу с училища.

– Что у тебя? – спросил Иштван, поднимая голову.

– Вам записка, Ваше благородие… вернее две… Одну доставили перед тем, как к вам пришел важный гость, – жандарм намекал на князя, – а вторую только что, вот прямо сию секунду. Перед тем как я вошел.

Иштван нахмурился.

– Давай сюда.

Жандарм осторожно, дрожащей рукой протянул сыщику обе записки. Одна записка была написана почерком доктора, Иштван сразу узнал его. А вторая, судя по сладкому цветочному аромату, явно принадлежала женщине.

– Какая первая?

– От доктора.

Иштван неторопливо развернул записку.

Вторая записка не имела подписи, но Иштван сразу догадался, что она от Екатерины Дмитриевны. По смыслу и той трепетности, что скользила между строк. Он бегло пробежался взглядом по письму. Она просила прощения за свой детский порыв и надеялась, что этот случай никак не сможет испортить зародившуюся между ними дружбу.

Удивительная девушка, нежная и ранимая на первый взгляд, но в глубине ее души пылает пожар такой чувственной страсти. Иштван даже на секунду представил себе, что слышит ее спокойный голос, когда вновь пробежался взглядом по строчкам, написанным красивым, ровным почерком.