Когда в очередной раз Димитриев вопреки всем правилам, в обход своего шефа самолично осуществил недельный доклад перед премьер-министром, чем вызвал негодование Мухина и его праведный гнев, вместо того, чтобы воспользоваться ситуацией и убрать непокорного служащего с должности, Иштван сам, лично отправился отчитываться у Мухина, объясняя, что из-за загруженности отдела мелкими делами не имел возможности провести доклад сам, вот и просил об этом одного из самых своих надежных людей.

Дело замяли. Димитриева простили и по рекомендациям Облича назначили начальником отдела. И после этого они стали самыми преданными и верными друзьями, несмотря на прежние разногласия.

Конечно, неизбежны были моменты, когда Димитриев позволял себе перейти границы, но с той ситуации Иштвану достаточно было нахмурить бровь, и его помощник все понимал без слов. Ситуация сходила на нет.

Существовали они друг с другом вполне мирно. И работа в отделе шла как по наитию. Димитриев был ищейкой, Иштван был мыслителем. Вместе они создали прекрасный тандем.

Заметив друга, Димитриев быстро спрятал листок за пазуху, а карандаш в карман. Он явно волновался, это было видно по едва заметной дрожи его ресниц. Он собирался сообщить что-то очень важное.

– Ну что у тебя? – спросил Иштван.

Ларионов все еще лежал на столе. В своем медицинском белом халате, до неприличного выглаженном и накрахмаленном, вот так во всем этот светлый человек при жизни был дотошен и щепетилен. Руки его были вытянуты по швам. Поза, казалось, не поменялась, только голова теперь его лежала не прямо, а набок.

– Смотри, – сказал Димитриев, переворачивая голову доктора, так чтобы удобнее было показывать.

Даже издалека Иштван заметил небольшую рану на шее.

– Третий шейный позвонок. Один удар острым предметом, и все, парализован. А потом сразу смерть, – сообщил Димитриев.

– Как так? – удивился Иштван.

Даже он, человек военный и бравый, с опытом и знаниями, знал, что невозможно просто взять и засадить нож так точно и ловко в определенное место. Во – первых, для этого требовалась недюжая сила, во-вторых, точные знания в медицине. Уже второй раз он сталкивается с совершенством преступника, так дерзко и точно наносящего свои смертельные удары.

– А вот так, – Димитриев занес руку и наглядно изобразил, как это примерно должно было быть.

– Я не об этом спрашиваю тебя. Я сам вижу, как можно нанести такой удар, ты скажи мне, зачем его убили? – сухо сказал Иштван.

– Если б знать.

– Что-нибудь пропало?

Димитриев посмотрел на Иштвана и улыбнулся.

– А вот тут самое интересное. Не поверишь, мы обыскали все, но так и не нашли тела.

– Какого тела? – удивился Иштван.

– Княжны Мухиной. Он как раз с ней работал.

– Как узнал?

– Так вот тетрадка у него была, видимо, он ее успел под халатом спрятать, там записи об осмотре. Ты на время посмотри. Примерно за полчаса до того, как он записку тебе написал. – Димитриев открыл тетрадку в том месте, где была сделана последняя запись. – Мухина Татьяна Львовна, 18 лет, осмотр производится с позволения отца убиенной, князя Мухина Льва Александровича… Вот тут далее подпись князя. И все. А дальше пусто. Видимо, помешали ему.

Это известие завело дело в тупик. Иштван понял только одно: дело они имеют с очень опасным, по всей видимости, медицински обученным человеком. Зачем-то неизвестному убийце понадобилась княжна, а доктор просто пал случайной жертвой, как преграда к достижению цели. Все оказывалось не так просто.

Надо было возвращаться на Гороховую, побеседовать еще раз с задержанным юнкером. Аверьянова жандармы нашли в одном подвальном кабаке, славившемся своими революционными настроениями. Юноша был изрядно подвыпивши и еле ворочал языком, когда за ним пришли люди в форме. Он даже попытался оказать сопротивление при задержании, но быстро был обездвижен и доставлен в отдел. Он идеально подходил на роль убийцы княжны, пока не открылись новые обстоятельства.