Восточный гипостильный зал конийской мечети имеет трапециевидную форму, ориентирован на юго-восток и разделен на семь продольных нефов и семь поперечных травей. Зал имеет плоское перекрытие (в настоящее время деревянный потолок заменен имитацией из металлических труб, как и в Улу-джами Кайсери), лежащее на грубовато сложенных кирпичных полуциркульных аркадах, параллельных стене киблы. Опорой аркад служат невысокие (около 3 м) мраморные колонны-сполии, взятые из разновременных византийских построек. Колонны имеют различные капители (в основном – дорические, встречаются коринфские и даже «лотосообразные») и фусты (во второй от стены киблы травее – с крупными канелюрами, на уровне голов стоящих молящихся «завязанными» в плетенку), некоторые – с базами.

Конья. Алаеддин-джами. Восточная часть (реконструкция Х. Карамагарали)

Между тем «привязка» аркад к восточной стене мечети заставляет предположить изменение несущей конструкции в гипостильном зале, построенном, согласно гипотезе С. Редфорда, в первой трети XIII в. Однако если предположить подобную переделку в любое время после правления Кейкубада, то результат ее выглядит неоправданно грубым и для сельджукской, и для османской архитектуры.

Анализируя вскрытые в ходе раскопок 1970-х гг. фрагменты стены (ныне реконструированной до уровня портика) в центральной части двора Алаеддин-джами, Халюк Карамагарали предположил, что данная стена, оказывающаяся непосредственным продолжением западной стены гипостильного зала, ограждала двор первоначальной мечети, и первую постройку Масуда I на Холме Коньи следует реконструировать как обычную колонную мечеть арабского дворового типа, имевшую глубокий плоскоперекрытый зал и открытый двор-сахн, возможно – окруженный портиками с трех сторон.[202] В этом случае более ранней частью Алаеддин-джами приходится считать именно восточный гипостиль, – он, вопреки гипотезе Редфорда, оказывается не «архаизирующим», а просто архаичным для архитектуры Сельджуков Рума XIII в., но сохраненным в процессе последующего расширения главной столичной мечети.

Данное объяснение соответствует и логике всей перестройки цитадели Коньи, и очевидной разноэтапности северной стены Алаеддин-джами, и возникновению династического некрополя не позади молитвенного зала, а к западу от него, вне здания мечети. Кроме того, реконструкция главной мечети Коньи как колонной, восходящей к сирийским образцам, в целом соответствует синхронным мечетям Артукидов и Данишмендидов, демонстрируя единство отправных точек для развития региональных моделей мусульманской архитектуры Анатолии.

Конья. Алаеддин-джами. Восточный зал

Конья. Алаеддин-джами. Граница восточного и западного залов

Конья. Алаеддин-джами. Северная стена

Конья. Алаеддин-джами. Северный фасад западного зала

Конья. Алаеддин-джами. Центральный портал северной стены

Правда, X. Карамагарали реконструировал интерьер мечети как состоявший из семи продольных чуть расширявшихся к кибле нефов, разделенных аркадами меньшей, чем в настоящее время, высоты, «вынудив» Кейкубада увеличивать высоту перекрытия в соответствии с высотой более позднего западного зала,[203] однако нет никаких данных о необходимости подобных изменений (хотя, возможно, именно какие-то работы в гипостиле, предпринятые в 1230-х гг., и оказались тем документированным финальным этапом перестроек Кейкубада, на основании которого Редфорд сделал заключение о более позднем появлении гипостиля).

В турецкой историографии есть и иная точка зрения, согласно которой современный восточный гипостиль Алаеддин-джами не является частью мечети Масуда I, а перестроен из находившегося рядом с ней медресе; старая мечеть же якобы была разобрана в ходе строительства мавзолея Кылыч-Арслана II.