– Я эту тему уже обдумывал, – тихо сказал Дмитрий. – Стану я ИП, получу лицензию, рекламу в интернете размещу – за бесплатно: «Розыск без вести пропавших, сбор информации, проверка алиби, бла-бла, лицензия №.такой-то. Налог заплачу. Только вот с чего? Есть такие объявления. Не много, но есть и, судя по расценкам, скидкам и прочим заманухам, лапу детективы частные сосут. Не готовы наши граждане к частным детективам обращаться. Какая-никакая, а полиция – орган государственный, а значит бюрократический в хорошем смысле. Заявление написал, машина со скрипом, но завертелась.

– Что же они тогда Горохова твоего не нашли? – напомнила жена прошлогоднюю историю.

– Не искали потому что. Записку его «я уехал за новой жизнью» к материалу приложили и написали отказной.

– Опять ты словами непонятными говоришь. Если реклама есть, значит, это кому-то нужно. Почему бы не попробовать? И не надо сразу лицензию покупать, пойдут дела – оформишь. Дадим рекламу, придумаешь что-нибудь, чтобы не придрались бывшие коллеги. Мой телефон укажешь, как секретарский, а я всем буду говорить: «его сейчас в офисе нет, он на задании, оставьте телефон, детектив с Вами свяжется».

Дмитрий поцеловал жену в щеку.

– Для секретарши ты слишком умная. Хотя и красивая. Помощником будешь. Интернет у нас еще имеется?

– Имеется, я заплатила за месяц, модем в ноутбуке.

Вадим щурился от яркого солнца и вдыхал ветер. Легкие раздвигали ребра, жадно впитывая кислород. Пахло оттаявшими деревьями, весной, новой жизнью. Вадим направился на встречу с прошлым.

Сугробы по сторонам дорожки просели, снег оплавился и блестел на солнце. Вадим переступил через отвал и ломая наст пошел по следу. Отпечатки крупноразмерной обуви вели к сооружению, напоминавшем прозрачный ангар. Через пластик был виден мужской силуэт. Вадим взялся за металлическую ручку и открыл дверь в теплицу. В глубине на коленях возился мужчина в черной робе. Он посмотрел на вошедшего и несколько раз сильно сжал веки. Рассада выпала из рук.

Вадим подошел к садоводу.

– Здравствуй, Гарий.

Садовод поднялся, грязная рука сдвинула очки со лба.

– Ты?

– Я. Вижу – не ждал. Я тоже думал увидеть тебя в другом одеянии.

– Как ты меня нашел?

– Ты же не скрываешься. От других.

Они сидели на холодной скамейке перед входом в здание из серого камня. Игорь переоделся и выглядел почти так, как Вадим его и представлял.

– Расскажи, как ты. Только давай сразу определимся: мы те же друзья, что и раньше. Никаких соплей и рефлексий. Мы – друзья!

Игорь вздохнул,

– Я испугался. После того как тебя… – Игорь замялся, – поймали, я уехал на Север.

– Вот так. Бросил родителей, Клима.

– Да, бросил. – Игорь смотрел перед собой, сжимая крест на груди. – Сказал матери, что уверовал. Она с отцом до сих пор считают меня сумашедшим. Не говорят, конечно, но я вижу. А и правда уверовал там, в монастыре.

– Сам себя наказал значит. Уверовал, – усмехнулся Вадим. – И прожил, как в одиночке.

– Нет. Обрел я.

Вадим покачал головой, вздохнул:

– Я тебя умоляю – выражайся нормально. Я не твои родители, от того что ты как поп выражаешься, в дурость не поверю. (мне проще

– Прости меня, Вадим.

– Бог не прощает что-ли? За что мне тебя прощать? За то что ты свою жизнь угробил?

– Ты мог бы тогда правду сказать. А ты молчал.

– Я не из-за тебя молчал. Так мне надо было. Как я мог сотрудничать с тем, с чем боролся. На справедливость государства я не рассчитывал. Так что виниться передо мной не надо. А перед другими ты уж сам решай. Перед Климом, например. Что с ней тогда случилось?

Игорь вздохнул.

– Она уехала сразу после твоего ареста. Мне мать в девяносто седьмом рассказывала, когда проведывала. А когда вернулся, узнал, что она тогда уезжала к родным в Белоруссию. Вышла там замуж, через два года родила, потом развелась и несколько лет назад вернулась домой.