– Мона, – окликнули её из холла.

Она вышла и увидела Кена, Митча и Дика.

– До свидания, Мона, удачи.

– Счастливо, Мона.

Она поняла, что они знают о поездке, и улыбнулась им.

– Спасибо, и вам счастливо.

– До понедельника, Мона.

– До понедельника, Кен.

Они попрощались и ушли, а из ванной уже вышел, почти выбежал Найджел.

– Вот и я, Мона. Сейчас поедим и отправимся, да?

– Да, конечно, – улыбнулась она. – А вон и Роб с Метом, идите есть, у меня всё готово.

Ленч прошёл как обычно, с шутками и похвалами её стряпне. Посуду взялся вымыть Метьюз.

– Идите, а то ещё на поезд опоздаете.

Она чувствовала, что и Мет, и Роб действительно волнуются за них. Роберт даже сказал:

– Если что понадобится, Найдж, не дёргайся. Только дай знать.

Найджел обнялся с ними на прощание.

– Спасибо, братья.

И она тоже, конечно, волновалась. Да, она написала всё, ну, почти всё, попросила маму подготовить отца, мама поймёт и всё сделает, и всё-таки… Отца она не то чтобы боялась, он всегда был заботлив, внимателен, но… ну, ладно – подумала она, – может быть, всё обойдётся.

И обошлось. Доехали они благополучно, не во втором классе, конечно, но и не в самом дешёвом. Народу было немного: ведь в выходные все наоборот едут, в город развлекаться. А от Джемстауна до её родного Стретфорда они добрались на рейсовом автобусе. Они боялись, что придётся изображать случайных попутчиков, ну, на всякий случай, но на них никто не обращал внимания, так что и здесь обошлось. Найдж удивительно умеет поставить себя. Ни приниженности, ни вызова… И Роб с Метом тоже… Она подумала об этом, глядя, как Найджел в Джемстауне пошёл купить ей мороженого. И здесь, когда их автобус остановился на главной и единственной площади Стретфорда, Найджел дождался, когда все выйдут, провёл её к двери, помог сойти, и шофёр – а она отлично помнит, какой брюзга и ругатель мистер Мик – даже улыбнулся им.

– Тебя не укачало? – тихо спросил Найджел, когда они ли через площадь. – Ты в порядке?

– Да, всё хорошо, – храбро улыбнулась она. – Спасибо, Найдж. Нам вон туда.

– Ага, понял.

Их маленький домик стоял в самом конце улицы, но в белом квартале. Бедном, но не нищем, всё же не «белая рвань», а приличные люди. Здесь всё по-прежнему. Играющие в пыли – их улицу так и не замостили – дети, на верандах мужчины в креслах-качалках со стаканчиками предобеденного виски в руках, сдержанно-любопытные взгляды. А вот и её дом. И на веранде… да, мама! Найджел помог перебраться через низкую каменную ограду, отделявшую их газон от улицы.

– Мама! – Мона выдернула руку и побежала к дому.

– Мона! Девочка моя!

Они обнялись и замерли, но уже подходил Найджел, а в дверях показался отец.

– Здравствуйте, – Найджел, улыбаясь, поднимался по ступенькам.

– Мама… ой, папа, это Найджел, мы…

– Сначала здороваются, потом входят в дом, – отец говорил строго, но улыбаясь. – И все разговоры дома.

– Да, папа, я…

– Заходите в дом, – отец поздоровался с Найджелом за руку и мягким хлопком по плечу подтолкнул того к двери.

– Счастлив познакомиться, мистер Теннисон, – улыбнулся Найджел.

И её отец, всегда такой требовательный к правилам этикета, говорит:

– Ладно тебе, парень. Я – Чарльз.

И мама радостно смеётся и тоже жмёт руку Найджелу.

– Мона писала о тебе, Найджел, проходи, я – Айрин.

И в дом они входят все вместе…

…Мона улыбалась воспоминанию. Она, конечно, надеялась, что Найдж понравится её родителям, но что настолько понравится и что случится это так быстро…

…Из кухни так пахло, что она не удержалась:

– Мама, фафлики?!

– Твои любимые, – рассмеялась мама. – Я же знала, что раз ты пишешь про воскресенье, то приедешь в субботу.