– Он… – Эркин не смог договорить.

– Ну? – Андрей внимательно смотрел на него. – Ну, профессор, доктор исторических наук, ну…

– Он твой отец, – тихо сказал Эркин.

Андрей заставил себя допить чашку, заесть пирогом, налить новую. Руки у него не дрожали.

– Это каким ветром тебе надуло?

Но ни его слова, ни вызывающе насмешливый тон не обидели Эркина.

– Это не ветер. Он… он пришёл к нам в тот же вечер, домой. Показал фотки. И попросил отобрать те, что на тебя похожи. Я смотрел, Женя, даже Алиса. И мы нашли, ну, похожих на тебя. А это были его фотографии, и его родных, его отца, жены, её брата. Вот и сошлось.

– Вот и сошлось, – медленно повторил Андрей.

– Да, – Эркин облегчённо перевёл дыхание. Вот и сказано самое страшное. Дальше будет легче.

– И что он ещё сказал?

– Что тебя зовут Сергеем. На самом деле. И что все остальные, ну, из вашей семьи, погибли.

– Ясненько, – кивнул Андрей. – Зимой это было?

– Да, в январе, после Нового года точно. А… а ты когда его видел?

– В лагере, – улыбнулся Андрей.

Его улыбка не понравилась Эркину. Но… но он обещал Андрею ни о чём не спрашивать.

– Андрей… – нерешительно начал Эркин.

– Да, браток, – сразу откликнулся Андрей и улыбнулся. – Да, я – Андрей, всё правильно, Андрей Фёдорович Мороз.

– Так… ты не помнишь его?

– Помню или не помню, дело не в этом теперь. Ладно, – и улыбнулся уже по-другому. – Спасибо, брат.

– За что?

– А что сказал.

– И как ты теперь?

– Что как?

Непонимание Андрея казалось искренним, и Эркин выговорил самое страшное:

– Уедешь к нему?

– Ещё чего?! – возмутился Андрей.

И увидев мгновенную улыбку Эркина, с радостной уверенностью продолжил:

– Да на фиг он мне сдался.

Эркин с требовательной суровостью посмотрел на него.

– Он твой отец, Андрей.

– Я ему тоже на фиг, – успокаивающе сказал Андрей.

– Но…

– Без «но», браток. Раз говорю, значит, знаю, – Андрей стал уже совсем прежним. – Ладно, браток. Если этот майор опять сунется, отобьёмся. Нас же двое теперь. Да твоя бригада, да моя. Замочим за милую душу. Технически. Сделаем, чтоб ни кончика не торчало.

Эркин засмеялся.

– Ряха ему обещал под маневровый паровоз попасть. Рельсы скользкие, – передразнил он Ряху.

– А что, – сразу согласился Андрей. – Стоящее дело. Стада-то здесь не найдёшь. Ну, чтоб бычки прошлись. Помнишь, на перегоне?

– Да, – кивнул Эркин.

Андрей заметил, что согласился Эркин без особого энтузиазма. Чего это с ним? И про перегон вспоминает неохотно. И… ладно, это потом обдумаем. Два дела сразу не делают.

– Слушай, а ничего пироги, а?

– Да, – обрадовался смене темы Эркин. – Совсем даже ничего. И чай хороший.

– Угу, – Андрей с аппетитом доедал свою порцию. – С творогом, по-моему, получше был.

– А мне оба понравились, – засмеялся Эркин.

Так за разговором о еде они закончили чаепитие, расплатились и вышли.

Было уже совсем темно, горели фонари, светились окна домов. Они шли рядом, как когда-то в Бифпите и Джексонвилле.

– Застегнись, продует.

– Ни хрена мне не будет, – весело ответил Андрей, но ветровку застегнул: вечер прохладный, а куртка только по названию, плевком прошибёшь, сюда бы его джинсовку… – Слушай, браток, а шмотьё моё что? Томсониха не отдала тебе? Ну, хозяйка моя.

Эркин искоса посмотрел на него, опустил голову.

– Та-ак, – протянул Андрей. – Ну, давай, Эркин, чего уж там. Чего она…?

– Её убили, Андрей, – тихо сказал Эркин. – Не думай о ней плохо.

– И кто её? – очень спокойно спросил Андрей.

– Свора. А дом соседи разграбили. Ничего не уцелело, – Эркин вздохнул. – Я, когда из тюрьмы вернулся, зашёл, так… так даже тряпок не осталось. А, нет, рубашка твоя, помнишь, в голубую полоску, от неё рукав, что ли, валялся.