Воздействие стимулятора на организм, – это поощрение, побуждение к действию внутренних резервов, толчок. Каждая клетка нашего биологического организма, в процессе проявления неограниченных возможностей, также нуждается в стимуляторе, как нуждается в нём любое живое существо. Организм даже сам вырабатывает для себя стимулятор – эндорфины, наш органический морфин, оберегающий и стимулирующий нашу активную жизнедеятельность. В каждой клетке нашего организма в любое время дня и ночи, в течении всей земной нашей жизни постоянно происходят бесконечные процессы. Чёткая, осмысленная деятельность клеток поразительна! Но мы не воздаём им дань благодарности, не преклоняемся перед ними за то, что они обеспечивают нам жизнедеятельность, не помогаем им, не стимулируем их разумным образом жизни, не даём им время очищать себя, чтобы они тем самым очищали весь свой организм в целом. Мы только вредим им, всё основательнее увязая и задыхаясь на родной планете из-за проблем, растущих как ядовитые споры. Из-за проблем, которые сами же и порождаем. И всё это мы делаем, заметьте, бессознательно, по привычке, по традиции, по инерции.

Образ жизни является определяющим в формировании всех человеческих чувств и состояний. Всех без исключения! Самым ярким чувством является любовь. Чем чище организм человека, чем активнее человек пробуждает свою энергию, тем естественней и насыщенней раскрывается в нём это чувство. Чувство стремления к Сотворению!

Состояние любви, истинное его ощущение, мало кому знакомо из нас. Между тем, это самое яркое и многогранное чувство. Точнее, это совокупность светлых мыслей и чувств, имеющихся во Вселенной. Это – свет её божественных начал. Порыв любви – всему начало! Те люди, в которых подобное содержание выражено более ярко, чаще всего, обречены на трагическое его завершение. Виной тому – несовершенство человеческих взаимоотношений, отсутствие разумного образа жизни, нежелание жить по закону природы, нежелание замечать и слышать всё, что способствует безволию, рабской зависимости от всего, что отрицательно влияет на организм, что принижает и оскорбляет нас.

Механически воспевая любовь, определяя её первой любовью, последней, пытаясь этим оправдать себя, утвердить себя в норме её количественного проявления (в навязанном нам ракурсе примитивного о ней представления), мы относим её к элементарным половым отношениям, к удовлетворению сию минутной страсти, быстро остывающей в нас и уступающей место новой и снова далёкой от того, что должно называться Любовью.

Слыша обрамлённые мёртвой звуковой гаммой песни о любви, я всегда испытываю стыд за людей сочиняющих и исполняющих подобные песни, истекающих в их ритмах подтекстом спальных сцен, рекламой похоти, разврата, забывших о Любви, в себе детей Отца и Матери низвергших, до участников свадеб собачьих низвергших себя. А мы тут, принимая сей абсурд, визжим, восторгом плоским время оглашая (?!).

(Какие там свадьбы собачьи или оргии каких-то других животных, выполняющих собою программу божественного бытия, – перещеголяли их мы, мы перешагнули через всё. Мы течкою чувств руководствуемся, а не Разумом. Садом и Гоморра для нас – это уже сказка нам на ночь).

В разлагающем сознание потоке, предо мною возникает не лицо Человека-бога, а образ похоти, разбереженного её огнедышащего чрева, нуждающегося в клиническом вмешательстве под сводами какого-нибудь психоневрологического отделения.

Любовь, если это не распущенность, возведённая сейчас в эталон, в привычную нам норму, это всегда Чистота и Осознанность, это божественная энергия Сотворения, но никак не результат унизительного союза плотских утех, обрекающих и нас самих и наших детей на страдание.