На этот раз Таунберг не стал тянуть с ответом, потому что был готов к его вопросу:

– Поймите, Вячеслав Владимирович. В документах, переданных нам, во время вашего поступления из больницы, где вы проходили лечение от воспаления лёгких, указанно, что у вас устойчивая амнезия. Вы ведь не можете пояснить, как оказались на стройплощадке ночью в такой жуткий мороз совершенно голым?

– Нет, – ответил он, понимая, что если расскажет правду, сомнения в том, что он псих отпадут сами собой.

– Помимо этого, – продолжил Таунберг разъяснения, – у полиции есть все основания подозревать вас в совершении противоправных деяний, за которые уголовным кодексом предусмотрено наказание в виде лишения свободы.

– Каких?

– Извините, Вячеслав Владимирович, но я не имею права говорить вам этого. Вы это обсудите с представителем правоохранительных органов, с которым у вас обязательно состоится беседа.

Подумав, он спросил:

– Ну, хорошо, а препараты-то тут причём? Разве нельзя обойтись без них? У меня от них головокружения и тошнота.

– Увы, – разведя руки в стороны, сказал Таунберг, – это побочный эффект. Не переживайте, через несколько дней организм подстроится под препараты, и это пройдёт. Что касается вашего вопроса – можно ли обойтись без них? Отвечаю – нет, нельзя. Вы, Вячеслав Владимирович, подозреваетесь в совершении преступления, а учитывая, выше сказанное, есть основания полагать, что у вас могут быть проблемы с психикой. Вы не единственный в отделении. С вами в палате находятся другие пациенты и персонал, и я не вправе подвергать их опасности.

– Да я вроде бы не буйный, – сказал он, чувствуя, как веки, наливаясь свинцом, начинают потихоньку наползать на глазные яблоки.

– В этом всё и дело, Вячеслав Владимирович, что вроде бы, – многозначительно сказал Таунберг. – Вы здесь всего лишь вторые сутки, а на вас уже поступила жалоба от персонала. Предыдущая смена санитаров пожаловалась, что вы создали конфликтную ситуацию, мешая им исполнять их служебные обязанности. Что вы на это скажете, Вячеслав Владимирович?

Сделав удивлённое лицо, на котором можно было прочесть, что он понятия не имеет, о чём идёт речь, он сказал:

– Понятия не имею, о чём вы, Арнольд Исаакович? Алексей и Павел – это два замечательных человека с добрыми отзывчивыми душами. Разве с такими можно поссориться? При всём желании не получиться.

Таунберг, нахмурившись, сказал строгим голосом:

– Я понимаю, Вячеслав Владимирович, что вы утрируете в данном случае, потому что хорошо знаю вспыльчивый характер Алексея. Но хочу вам сказать, что просто так он конфликтовать ни с кем никогда не будет. Вообще санитары давно работаю в лечебнице и оба на хорошем счету. Как руководитель учреждения я обязан реагировать на подобные происшествия. С санитарами я обязательно проведу разъяснительно-профилактическую беседу, а вот вас я должен наказать за нарушение режима в специальном отделении учреждения. Учитывая то, что вы здесь новенький, на первый раз ограничимся предупреждением, но впредь, я прошу вас, чтобы подобного не повторялось. Вы меня поняли, Вячеслав Владимирович?

– А что с Игорем? – не ответив на вопрос Таунберга, спросил он. – Этот дегене… в смысле санитар, который у вас здесь на хорошем счету, обещал его наказать. Он разве имеет на это право?

Таунберг, нахмурив свои кустистые старческие брови, недовольно произнёс:

– С Игорем всё в порядке. После того, как его вымыли и переодели, ему сделали необходимые процедуры и вернули в палату. А наказать его, как и любого другого пациента, никто не вправе без моего ведома и приказа. Как мне передали, именно из-за него и произошёл конфликт. Это правда?