Но чем больше Ольга делала успехов в учебе, тем труднее Ане становилось подтверждать свою состоятельность. Учителя их часто сравнивали, и моя одноклассница быстро поняла, что ей придется работать вдвое больше, дабы поддерживать статус фамилии прославленной на всю школу блестящими результатами своей умной, доброй сестры. Аня имела приятную для окружающих наружность: симпатичное лицо, великолепные глаза небесно-голубого цвета, худенькое тело и руки, от которых я не могла оторваться. Ее обаятельность, умение слушать, помогать очаровывали одноклассников. Мальчики были в нее влюблены, девочки обожали, все вместе хотели с ней дружить, ходить, сидеть и стоять. Она была совершенством. Мне казалось, что Аня даже не ходит в туалет, настолько она напоминала божество, сошедшее с Олимпа. Аня не сквернословила, никогда не возмущалась, не обсуждала других, не сплетничала как все девчонки и не отказывала в помощи. Не человек – а великолепие, словно девочка из книги, которую я боготворила, выбрав предметом для подражания. Она напоминала мне смелую и справедливую Зою Космодемьянскую.

Подобраться к Ане было не так-то просто. Она всегда находилась в окружении преданных одноклассниц, обступавших ее на переменах плотным кольцом, и мальчиков-воздыхателей, которые больше досаждали своими дерзкими выходками. Один пытался дергать ее за волосы, другой шутить, третий вырывать из рук книги. Шумная свита девочек услужливо отгоняла от Ани мальчишек, но те, как назойливые мухи, липли к ней вновь. Если в школе было столпотворение, то значило это лишь одно – Аня следует в буфет, в библиотеку, в спортзал в окружении своей благодарной публики.

В один из дней я добавила себя в списки ее обожателей. Вместе с другими ребятами я стала сопровождать Аню везде. И, к великому удивлению, она, спустя всего лишь два дня, вычленила меня из толпы, сделав шаг навстречу и предложив дружбу. Теперь мое положение стало весьма перспективным в школе. Свита воздыхателей приумножилась, всем хотелось хоть одним глазком взглянуть на выбор Ани. Я больше не исполняла роль точек на окружности, а стала второй точкой в центре нее. Однако в дружбе с Аней существовало одно «но» – если с Дашей я могла оставаться собой, то рядом с девочкой-мечтой я должна была ей соответствовать. В моей ситуации ничего другого не оставалось, как начать свой собственный путь совершенствования под крылом самого совершенного существа из живущих на земле, которых я могла знать. Выбора не оставалось: или я изменюсь, или навсегда останусь отверженной и опозоренной в собственном классе!

Аня очень стильно одевалась. Ее родители не жалели денег на умницу дочь и вещи часто покупали в самых дорогих магазинах столицы. Но при этом Аня никогда не позволяла себе придти в школу в короткой вызывающей юбке, обтягивающей блузке или на высокой шпильке. Она предпочитала сдержанный стиль в одежде, который скрывал ее половую принадлежность. Узкие джинсы, черная водолазка под горло и ботинки на тракторной платформе – эти вещи аккуратно подчеркивали хрупкую Анину фигуру, не мешали в учебе, не раздражали учителей. Я подумала о том, что если натяну на себя что-то похожее, то возможно, тоже смогу производить приятное впечатление на окружающих, которым не удастся рассмотреть за подростковой уни-секс одеждой во мне взрослеющую женщину.

Когда вечером я рассказала маме о желании сменить гардероб, она удивилась:

– Зачем тебе бесполая одежка, как у Аннушки. Посмотри на свои блузочки, юбки, туфельки! Тебе так все это идет, ты такая женственная! Даша тоже одевается в платья, ты же сама говорила! А теперь вдруг джинсы, ботинки!