Он понимал, что в этой обширной и полной страданий земле Южной Америки проблемы переплетаются, как клубок ниток. Отставание в экономическом развитии – словно тяжёлые кандалы, сковывающие развитие общества. Хаос в деловой среде приводит к тому, что бесценные возможности упускаются, местные ресурсы не используются рационально, превращаясь в дешёвое сырьё для экспорта. На этом фоне рабочие и крестьяне, составляющие большинство населения этой земли, получают за свой тяжёлый труд ничтожно мало, их социальное положение приковано к самому низу, выбраться из которого практически невозможно.

Ван Цяо нахмурился, губы его слегка задрожали, волнение в душе усилило дыхание. Долгое время он молчал, а потом тихо прошептал: «Только жертвуя многим, можно добиться великих свершений, смело заставляя солнце и луну сменить свой ход». Эта строчка для него сейчас – не просто слова, а выражение веры и решимости. Он знал, что внешнеторговая палата, как связующее звено между внешней и внутренней экономикой, располагая определёнными ресурсами и влиянием, несёт неотъемлемую ответственность за преодоление этого тупика, за обеспечение благополучия рабочих и крестьян этой земли, за улучшение этой ужасающей ситуации.

«В больницу», – тихо сказал Ван Цяо водителю, в его голосе слышалась усталость и беспокойство.

Машина медленно тронулась, плавно двигаясь по улицам в сторону больницы. По дороге Ван Цяо рассеянно смотрел в окно на ла-пасские улицы, на пешеходов, на непрерывный поток машин – всё это казалось ему миражом. Этот город стал свидетелем его огромных усилий и самоотдачи на благо развития палаты в Южной Америке, каждый уголок хранит следы его борьбы, но сейчас все его мысли о Гао Чуане, находящемся в бессознательном состоянии, о его дорогом друге.

Добравшись до больницы, Ван Цяо уверенно прошёл по длинному коридору прямо в палату Гао Чуана. Открыв дверь, он увидел Гао Чуана, спокойно лежащего на больничной койке. Его лицо было бледным, как бумага, тело изрыто трубками, подключенными к медицинскому оборудованию, мигающие индикаторы которого издавали ритмичный тикающий звук, словно в тишине палаты рассказывая о стойкости и хрупкости жизни.

В лапасской больнице, в коридоре, освещённом холодным, как иней, светом, председатель Торгово-промышленной палаты Ван Цяо тяжёлыми шагами медленно закрыл дверь палаты Гао Чуаня. Каждый шаг казался шагом по острым камням, а чувство вины и самобичевания преследовало его, как тень. Этот закаленный в деловых бурях мужчина, перед больничной койкой своего друга, чувствовал беспрецедентную слабость.

Он медленно опустился на скамейку в коридоре. Деревянная спинка жёстко впивалась в спину, но не уменьшала тяжести на душе. Сверху гудел свет, словно безжалостно терзая его натянутые нервы. Ван Цяо глубоко зарылся пальцами в волосы, и зажмурившись, увидел перед собой свою жену, Лизу, в Мюнхене. У неё были роскошные золотистые волосы и глаза, словно чистая вода озера, всегда полные теплой улыбки, но сейчас в этой улыбке, наверняка, добавилось беспокойства. Лиза заботилась о Цзя Хуй, беременной на шестом месяце девушке Гао Чуаня. Цзя Хуй, секретарь Торгово-промышленной палаты и генеральный директор компании Линхай, должна была наслаждаться ожиданием ребёнка, но судьба оказалась к ней жестокой.

Ван Цяо пробормотал: «Это я не уберёг Гао Чуаня, я, как председатель, подвёл…», – его голос был низким и хриплым, эхом раздаваясь в пустом коридоре, оставаясь без ответа.

Его мысли вернулись к той деловой войне, которая всё изменила. Ли Фэй, когда-то его однокурсник, но под влиянием корысти ставший его заклятым врагом, действовал жестоко и решительно. Вице-президент компании Линхай Гао Чуань, защищая интересы палаты и компании, бросился в бой. В ожесточённой схватке Гао Чуань попал в западню, получив тяжёлые травмы и впав в кому. Ван Цяо закрыл глаза, и кровавая сцена предстала перед ним, как страшный сон, а чувство вины накрыло его, как волна. Если бы он был более бдителен, принял бы более решительное решение, возможно, Гао Чуань не лежал бы сейчас в больнице между жизнью и смертью.