Последующие дни начинались с его прикосновений к моим ступням. Смесь презрения и желания клокотала во мне, заставляя с нетерпением ждать начала сеанса, чтобы забыться, превратиться в амебу, безвольно растекающуюся по кушетке. Наши встречи проходили в тишине. Антенчик пытался разговорить меня пару раз, но я молчала, игнорируя даже вопросы медицинского характера, хотя отказываться от массажа не собиралась.

Два часа между лингвистическими экзерсисами и халявным массажем я посвятила изучению окружающей действительности и ее обитателей. Раньше мне как-то не удавалось разглядеть никого, кроме членов королевской семьи, и ничего, кроме банкетного зала, моей комнаты и коридора.

Я заметила, что эльфы у которых я жила, хоть и считались светлыми, но далеко не все имели светлые волосы и светлые глаза. Большинство осветляли волосы, а затем окрашивали их в пастельные тона – розовый, голубой или другие причудливые оттенки. По-крайней мере у пары охранников я заметила характерный для высветленных волос темный пробор, другие же его не имели. Чем выше был чин или должность того или иного эльфа, тем сложнее была вышивка на его одежде, чаще серебряная или смесь серебряных и золотых нитей. Для повседневных дел ткань они выбирали практичную плотную светлую, но с каким-то орнаментом, отличавшимся от основного цвета только тоном.

Женщины здесь кутались в ткани от середины предплечья до самых пяток, позволяя себе лишь скромный вырез на груди, обычно скрытый велюром или утопающий в каскадах рюш. Их волосы, не отличавшиеся особой густотой, тем не менее ниспадали почти до пола. Служанки не имели униформы, и лишь наметанный глаз дворецкого мог отличить их от знатных гостей. Впрочем, я подметила и другое: лица эльфов казались мне почти идентичными. Конечно, я могла запомнить и выделить отдельные черты, но это было сродни попытке разобраться в героях японской драмы, когда каждый раз мучительно пытаешься понять, кто перед тобой. Я окрестила это "расовой слепотой", хотя, признаться, интернета под рукой не было, чтобы проверить, существует ли такой термин и что он означает на самом деле.

Я обнаружила крыло, где располагались королевские покои и апартаменты семьи, но туда меня не пустили. Зато я попала на кухню и в библиотеку. В последней я долго разглядывала карту, искусно выложенную мозаикой прямо на стене. Границ государств я на ней не увидела, или, скорее, не распознала – передо мной была просто карта местности с неразборчивыми названиями, написанными столь причудливым почерком, что расшифровать их не представлялось возможным.

Карту пересекала по диагонали косая черта берега. На юго-западе, словно рассыпанные хлебные крошки, ютились острова архипелага. На севере громоздился горный хребет, плотный и неприступный, увенчанный белыми шапками снегов. В самом сердце карты раскинулся дремучий лес, постепенно редея к западу и резко обрываясь, уступая место бескрайней степи на востоке. А за степью простиралась лишь полоса пустыни, где карта и обрывалась.

Кухня не открыла секреты приготовления безвкусной стряпни, так как меня быстро выдворили восвояси.

Помимо парадного входа, я нашла еще три потайных. Один вел в караульное помещение, где немногочисленная королевская стража распевала мелодичные песни. Я заглянула туда случайно, и, заметив меня, солдаты вежливо, но настойчиво выпроводили меня наружу. Второй выход скрывался в лесу, но, пройдя всего несколько шагов, я наткнулась на едва заметную тропинку, ведущую к странному алтарю для жертвоприношений, расположенному возле диковинного розового деревца. Третий же путь выводил прямиком в королевскую конюшню.