Третий беглец держался особняком. Прибился к ним только потому, что сильно стремился на волю. Ничего о себе товарищам не рассказывал, лишь однажды обронил, что зовут Иваном. Фёдора он презирал, Сиплого сторонился, словно прокажённого, но ни в чём до поры до времени тому не прекословил – ждал, когда бывалый контрабандист выведет его к железной дороге. Сиплый знал заветное место, где можно было запрыгнуть в состав: там дорога с поворотом шла под уклон, заставляя поезда сбрасывать скорость. Проявив ловкость, можно было зацепиться и запрыгнуть в вагон, лучше всего – товарняка, эти составы проверяли меньше.

Сиплый обещал провести своих сообщников сквозь тайгу к этому месту, но из-за погони заплутал. Хорошо, что преследователи не знали про золото, иначе бы не дали уйти…

– Сиплый, да ты точно знаешь, куда нас ведёшь? – спросил Иван со злостью.

– Не боись, со мной не пропадёшь! Видишь, мы идём по просеке, а не по звериной тропе. Значит, куда-нибудь к людям выйдем. Вот свежая вырубка – значит, недалеко и жильё…

– И что? – недоверчиво спросил Иван. – Нам не люди нужны, а путь к железке.

Сиплый ничего не ответил, лишь ускорил шаг. А Фёдору всё было нипочём – нёс полпуда золота в мешке как пушинку, лишь бы Сиплый его не бросил, не оставил, а остальное трын-трава. Пусть только подаст знак, и он Ивана тотчас придушит, как курёнка. Фёдор гадко улыбнулся.

Иван понимал, что в этой банде он лишний и при случае от него наверняка попытаются избавиться, поэтому при побеге первым разоружил охранника. Сиплый тогда попытался отнять у него револьвер и передать Фёдору, угрожая наганом, но Иван отстоял право носить оружие. Только так он чувствовал себя в относительной безопасности.

Вдруг впереди послышались шуршанье листьев и треск ломаемых сучьев. Внезапно на просеку, прямо перед лиходеями, вышли двое. То, что они были ссыльными, сразу стало понятно по их одежде и измождённому виду.

– Стоять! – крикнул сиплый голос.

Те остановились, испуганно озираясь. Увидев лихих людей, немного успокоились, подобрались – тоже не лыком шиты, могут за себя постоять. Но самоуверенность с обоих быстро слетела, когда увидели направленные в лицо стволы.

– Кто такие? – спросил Сиплый. – Политические?..

– Да! – ответил один, старший по виду.

Сиплый самодовольно, насколько позволяло обезображенное лицо, улыбнулся.

– Политические! Я вашего брата за версту узнаю. Носитесь по лесу, как лоси… Не разбирая ног. Вас так в два счёта найдут и сцапают.

Политические смущённо молчали. Лишь тот, что помоложе, сделал попытку возразить, но товарищ остановил его жестом.

– Куда путь держите?

– В Петербург.

Сиплый задохнулся от смеха. Фёдор тоже бездумно захохотал, а Иван криво усмехнулся.

– Что вы смеётесь? – вскинулся молодой политкаторжанин. – Да, мы держим путь в Петербург!

– Тебе, вашбродь, сначала надо из тайги выбраться, а потом уже думать о столице, – прохрипел Сиплый. – У вас дорогу к железке спрашивать, я думаю, бесполезно?

– Кажется, туда! – махнул рукой молодой.

– Ежели кажется – перекрестись! Хавчик есть?

– Нет, мы накануне всё съели!

– Ну-ка, Федя, проверь!

Фёдор вразвалочку направился к политическим. Сорвал с плеча одного мешок с вещами, потом другого… Развязав лямки, высыпал содержимое на землю: книги, брошюры, полкраюхи хлеба и кусок сала.

– Ну во-о-о-от, а говорите, что нет жратвы… Нехорошо врать!

– Это был наш НЗ… – сказал молодой.

– Что-что? – насторожился Сиплый. – Какое такое «энзе»? Я вижу хлеб да сало!

– Ну, неприкасаемый запас. На самый крайний случай.

– Ха-ха-ха! Этот крайний случай наступил! Вы нас спасёте от неминуемой голодной смерти.