Иван ещё раз посмотрел через Амур. Костёр, словно откликаясь на его мысли, неожиданно ярко вспыхнул, осветив фигуры людей. Это были пограничники. Нечего туда соваться, подумал есаул. И вообще, пора забыть о прошлой жизни, её не вернуть, нужно тут приноравливаться.

Утренний пригородный поезд привёз Федю и Сяопина к центральному вокзалу. На площади перед вокзалом Федя критически осмотрел здание.

– Прошлым вечером было уже темно, – пояснил он. – А сейчас смотрю – хороший дом. Только у нас в Благовещенске он занятней – как из русских сказок.

– Хотелось бы увидеть, – сказал Сяопин. – А наш вокзал, говорят, типовой, каких много.

– Ежели Советский Союз и Китай задружатся, – приедешь и увидишь. Может, когда-нибудь и дорогу проложат с мостом через Амур.

– Пока у нас правят такие, как Чжан Цзолинь, дружба вряд ли получится, – вздохнул Сяопин.

– Поживём – увидим, – философски заключил Федя. – Ну, и где ваш Желсоб?

– К Желсобу можно идти разными путями, – сказал Сяопин. – Один путь: по Вокзальному проспекту до Соборной площади, свернуть на Большой проспект, по нему – до Управления дороги, а там выйти на Главную улицу и вот он, Желсоб. Другой – по Вокзальному и Харбинскому проспектам пройти до Садовой и по ней – до конца, она как раз упирается в Желсоб. Что выбираем?

– Да мне всё душерадно, – откликнулся Федя. – Я ж впервой в таком агромадном городе. Веди, как не зарно, изноровше.

– Какой у вас язык интересный! – восхитился Сяопин. – Объяснишь значение слов.

– Ну, не знаю, слова как слова, – смутился Федя. – Попробую, однако. Чё тебе объяснить?

– Ну, вот душерадно, зарно, изноровше…

– Душерадно – это как бы приятно, интересно. Зарно, пожалуй, неудобно, а изноровше – попроще.

– Понял. Спасибо! Ладно, раз ты в таком агромадном городе впервые, пойдём первым путём: он нарядней.

Федя надорвал шею, вертя головой, чтобы разглядеть и прочитать красочные рекламные объявления, вывески над магазинами, ресторанами, банками и компаниями, концертные и театральные афиши на круглых тумбах на каждом углу. «Цивилизованная дешевая распродажа игрушек» – и очередь к кассе из детей с игрушками; «Орёл Вася» – и птица с пенсне на клюве и очками в приподнятой когтистой лапе, надо понимать оптический магазин; «Сыт, пьян и нос в табаке», «Сегодня на деньги, а завтра в кредит» – «забегаловки» на перекус с забавными физиономиями любителей; «Азиатская шашлычная» – с верблюдами и седобородыми старцами на ковре вокруг пирамиды из шампуров с мясом…

В Благовещенске тоже были и афиши, и реклама, и вывески, однако там их был гораздо меньше, и в них не было весёлой выдумки художников или владельцев.

– Вывески не хочешь рисовать? – поинтересовался Сяопин. – На хлеб с мясом заработаешь легко.

– А ты считаешь, что на другое я не способен? – неожиданно сердито спросил Федя.

– Не обижайся, брат, я пошутил.

До Соборной площади Федя молчал, угрюмо глядя перед собой. Сяопин искоса посматривал на него, но не докучал разговором. Брат ему нравился. Он уже представлял, как они втроём будут проводить свободное время; нет, поправил себя, вчетвером, будем брать в компанию Госян, не случайно же Федя с явной любовью нарисовал её портрет. Может, поженятся, когда сестра подрастёт, а Федя найдёт хорошую работу. В том, что Госян полюбит этого русского, он ничуть не сомневался: парень высокий, красивый, умный, талантливый. Да она, только увидит свой портрет, тут же набросится на художника с поцелуями – такая вот непосредственная девочка! Почти, как Мэйлань. Сяопину припомнилась первая ночь с Мэй, и он почувствовал, как пахнуло жаром в лицо. Это даже хорошо, что Фёдор не смотрит!