Цзинь за себя можно было не беспокоиться – её ценили как специалиста по русско-китайским отношениям, но она волновалась за советских сотрудниц своего отдела и при возникновении угрозы увольнения кого-либо из них защищала «своих» до последнего. И в день рождения Госян она весь день сражалась за молодую сотрудницу, русскую, с отличием закончившую курсы китайского языка, прекрасно говорившую на английском и немецком, которую требовал уволить секретарь Управления Ван Чанпин. У него была своя кандидатура, с которой, как подозревала Цзинь, у секретаря были «особые отношения». Цзинь дошла до нового управляющего дорогой и добилась, чтобы девушка осталась в отделе.

Застолье было в самом разгаре, и Цзинь встретили радостными возгласами, главными из которых были:

– Мама! Мама приехала! Мы снова все вместе!

Чаншунь и Цзинь обнялись и расцеловались, как муж и жена, давно не видевшие друг друга. Они и вправду почти два года были в разлуке: Чаншунь учился в военной академии Вампу, созданной Гоминьданом при непосредственном участии советских советников. Политкомиссаром там был коммунист Чжоу Эньлай, а начальником академии Сунь Ятсен назначил своего любимца Чан Кайши, который, как и обещал Чаншуню, включил его в состав первых слушателей. Теперь, по окончании курса, Чаншунь получил аттестат полковника Национально-революционной армии Гоминьдана на законных основаниях и, не скрывая, очень этим гордился. Дети и гости с восхищением разглядывали документ с золотым тиснением.

– Скажи нам, дорогой Чаншунь, – с некоторой долей ехидства поинтересовался старый Вагранов, – как ты умудрился пробраться сюда мимо чжанцзолиневской охранки? Маршал не очень-то любит Гоминьдан.

Чаншунь усмехнулся, а в голосе проскользнула нотка превосходства:

– Дорогой Семён Иванович, я предъявлял пропуск, подходящий для любого контроля, – и под общий смех показал серебряный китайский доллар.

– Папа, скажи лучше, как ты сумел вырваться на праздник Госян в то время, как начался Великий Северный поход? – это уже Сяопин «подколол» отца. Он, кстати, начал называть Чаншуня папой уже на второй или третий день после его появления в их доме. – Тебя отпустили или ты в «самоволке»?

– А что такое Великий Северный поход? – спросила Лиза и покраснела. – Простите моё невежество.

– Папа лучше скажет, – Сяопин, как бы извиняясь за свой выпад, приобнял Чаншуня за плечи.

– Это поход Национально-революционной армии Гоминьдана из Гуандуна в соседние северные провинции с целью объединения Китая под властью Национального правительства. Он был задуман лично Сунь Ятсеном и разработан генералом Чан Кайши, – пояснил Чаншунь дидактическим тоном и тут же добавил, для Сяопина: – А я получил недельный отпуск за золотой аттестат.

– Ну вот, всё ясно, – сказала Госян и показала брату язык: что, мол, слопал? – Давайте потанцуем, а то у нас не день рождения, а какое-то собрание.

– Потанцуем, потанцуем, – захлопал в ладоши самый младший, Цюшэ. Ему исполнилось двенадцать лет, но ростом он был уже выше Цзинь, и ему хотелось, чтобы его воспринимали как взрослого. – Я танцую… – он поискал глазами и просиял: – с Мэй!

– Ты решил увести у меня жену? – грозно начал Сяопин. – Брат называется!

– А что, тебе одному можно любить таких красавиц?! – не остался в долгу Цюшэ.

– Вот родится сын или дочь – сам будешь воспитывать.

Пока братья перешучивались, а Мэйлань над ними смеялась, Чаншунь и Цзинь передвинули стол, освобождая пространство, Лиза убрала в стороны стулья, Госян достала патефон и пластинки. Семён Иванович взялся заведовать музыкой, то есть накручивать ручку патефона и ставить пластинки.