– Что это? Ты кого привез? – пролепетала она.

Тут подоспела вездесущая Медведишна и ввела ее в курс дела. Оказалось, что Васька, маясь дурью без своего трактора, решил отправиться в лес за весенними грибами, точнее, жена его выгнала, чтобы не мешался под ногами.

Пошел налегке, сказал, недалеко, он полянку хорошую знает, быстро вернется. Жена только рукой махнула – хоть бы и до вечера где-то ходил, лишь бы дома на нервы не действовал.

Да видно, нарвался в лесу на медведя, они весной голодные и злые. А у Васьки, как назло, ни ружья, ни дубины какой не было, вот медведь его и порвал.

– Что делать? – пролепетала Аля. – Его же в больницу надо, а что я-то могу?

Тут кто-то отодвинул ее крепким плечом, и Аля увидела рядом Александра. Он прикоснулся к шее раненого, потом открыл веки. Аля вздрогнула, потому что глаза настолько закатились, было видно только белки.

– Он умер? – шепотом спросила она, опасливо оглянувшись на Медведишну.

– Жив пока, – вздохнул доктор, – но…

– Помирает! – ахнула Медведишна. – Помирает Василий, пойти жену позвать…

– Ты, тетка, иди отсюда, – посоветовал Александр, не оборачиваясь, – и народ не баламуть там. Деда Михея позови, пускай сюда идет! Николай, помоги его внутрь занести!

– Это зачем? – пролепетала Аля. – Его же в больницу надо!

Александр ответил только тогда, когда они занесли раненого в медпункт и положили на стол.

– Вот что, Алевтина, – начал он, – везти его куда-то сейчас никак нельзя. У него весь живот располосован, пока довезем, растрясет совсем, кровью истечет. Опять же, воспаление начнется, в животе это быстро. Да и кто повезет-то? На чем? Мост так и не починили. Вертолеты ведь к вам не летают… – хмыкнул он. – Эх, деревня! Каменный век!

– Так что делать-то? – Аля всхлипнула.

– Не реви! – строго сказал он. – Что делать, что делать? Помогать мне будешь! Готовь инструменты, какие есть! Да вот у меня тут… – он кивнул на чемоданчик, который внес подошедший дед Михей.

Деда Александр выбрал за то, что тот капли спиртного в рот не брал, оттого в старости руки его не дрожали. Был он когда-то знатным охотником, теперь, конечно, глаза уже не те, но…

– Ох ты, елки зеленые! – лаконично высказался дед Михей, увидев раненого.

– Что еще скажешь, дед?

– А то и скажу, что не медведь это! Васька не пьяный был с утра, мужик здоровый, что ж, так и ждал бы он, когда его растерзают? Убежал бы от медведя-то…

– А кто – волки?

– И на волков не похоже… – Дед покачал головой. – Рысь, что ли… А кто его нашел?

– Николай говорит, что на дороге он лежал, видно, выполз из последних сил…

– Ну не знаю… быть такого не может…

Пока Александр разбирался с инструментами, дед Михей ловко наладил яркий свет над столом, потом помог Але разрезать окровавленную одежду.

Последующие три часа Аля смотрела только на руки Александра. Казалось, что они жили как бы сами по себе, что они сами знали, что делать. И они делали. Аля ни о чем не думала, она сосредоточилась на том, чтобы подавать инструменты и проверять, жив ли раненый.

Дед Михей снаружи отгонял деревенских.

Она выдержала до конца и только потом отключилась. Очнулась у Ипатьевны, та сказала, что все хорошо, Василия увезли в больницу, операция помогла, будет жить. Ипатьевна напоила Алю своим успокоительным отваром, Буран лежал рядом на полу и охранял ее сон.

Потом пришел Александр, Аля проснулась от того, что Буран рыкнул недовольно. Не открывая глаз, она слушала разговор.

– Как она? – тихо спросил Александр.

– Слишком много всего на нее навалилось, – шепотом отвечала Ипатьевна. – И вот что я тебе, Шура, скажу. Увези ты ее отсюда, не место ей здесь. Если останется тут, плохо ей будет. Ты ведь знаешь, я несчастье заранее чувствую.