Андрей разочарованно смотрел на получеловека, сидящего перед ним на кровати. Канэраки сейчас не могла оценить шутки, а уж тем более понять ироничность его ответа. Взяв себя в руки, Андрей с трудом приподнялся и коснулся лёгким движением пальцев лба девочки. Та покачнулась, закатила глаза и рухнула на кровать. Наконец, блаженное небытие позволило Канэраки погрузиться в себя. Отдых, который так жаждало тело уже почти три дня, наступил, и она с наслаждением упивалась молчанием мыслей. Андрей растянулся на полу, постанывая от боли. Раны, закрытые серой плёнкой, были слишком глубокими, симбионты не смогут долго так его держать. Глянув на девочку, Андрей убедился, что та окончательно вырубилась и, осторожно встав, вышел из номера.

Теплый летний ветерок слегка подёргивал тяжёлые плотные шторы у приоткрытого окна. Оттуда доносились весёлые крики и радостный смех. Канэраки медленно привстала с кровати, с трудом вспоминая последние дни и тяжело, но всё же медленно осознавая, где сейчас находится. Девочка сладко зевнула, потянулась и, лёгким движением распахнув шторы, выглянула наружу. Лицо окатило горячим густым воздухом, полным запахов полевых цветов, свежей зелени и раскалённых камней. Множество людей, детей и взрослых, носились по газону и аккуратным тропинкам, болтались на деревьях или играли в мяч прямо там, где совсем недавно сражались люди. Они были так беззаботны, так свободны! Их ничего не волновало. Они просто жили и радовались.

Канэраки вдыхала горячий воздух, будто старалась вдохнуть тот беззаботный мир, который так внезапно оказался перед ней. Мир, который она видела в книгах. И который никогда ей даже не приснится. Девочке так хотелось оказаться там, с ними. Но она была чужой в этом мире счастливых людей. С другой стороны, её же пригласили сюда? Сказали: вот твой дом, о другом даже и не думай пока. Дали одежду и ключи. В конце концов, можно хотя бы постоять рядом с ними… посмотреть поближе.

Переборов накатившее вдруг смущение, Канэраки выбежала в прохладный коридор. Не останавливаясь, она бежала вперёд, к лестнице. Затем вниз. Предвкушая ту же радость, то же беззаботное очарование таким душным и бесконечным летом. Распахнув, наконец, тугую и горячую металлическую дверь, девочка окунулась в распалённое солнцем лето. Густой обжигающий воздух обволакивал, прижигая к телу грязную серую футболку. Канэраки осматривалась, цепляясь взглядом то за проносящихся мимо шмелей, то на птиц, снующих между деревьями, то на людей, по большей части всё же отдыхающих под тенью деревьев, а не бегающих под солнцем. Из окна девочка не заметила их, но теперь присматривалась к отдыхающим возле деревьев молодым, как она сама, и совсем взрослым, как Максим.

На одном старом и раскидистом тополе Канэраки заметила большого чёрного дятла. Он был такой огромный, что девочка приняла его за ворона. Но птица так настойчиво стучала клювом по стволу, что сомнений не оставалось: это был дятел. Она подошла поближе, чтобы рассмотреть его. «Мяч!» – внезапно прокричал мальчишка недалеко от Канэраки. Она лишь успела взглянуть на кричащего краем глаза и инстинктивно закрыла лицо руками. Но мяч ударил девочку сверху точно по макушке. Канэраки вскрикнула, скорее, от неожиданности чем от боли, и прижала рукой ушибленное место, провожая медленно катящийся по траве рядом мяч.

– Ну и что ты стоишь, как вкопанная! – Возмутился белобрысый мальчик с абсолютно непропорциональным гномьим лицом, подбегая за мечом и укоризненно взглянув на девочку. – Где твои инстинкты? За мячом следить надо, раз уж рядом тут шастаешь! И чему тебя только в школе учили?!