– А ну слезай оттуда! – попыталась я перекричать музыку.

– Дык весело же, Лизка! Иди сюда! – поманила меня пальцем эта бесстыжая ско… однокурсник.

– Мишка, ты на ногах уже еле стоишь! А нам на пары завтра! У нас сначала лабораторки, которые Савиньён ведёт, а потом мадам де Грорувр.

Мишкин взгляд забегал, раз за разом сворачивая в угол, где о чём-то разговаривали наш куратор и мадам де Грорувр. Мозги заскрипели так, что слышно, подозреваю, было на всё здание – решалась тяжёлая дилемма: дурачиться хотелось, а вот из Академии из-за прогулов и опозданий вылететь не очень. Месье Савиньен задания принимал спустя рукава, и зачёты ставил также, но терпеть не мог опозданий и прогулов. Мог задержавшегося хоть на пять минут студента не пустить, а потом заставить прийти после занятий и отработать – причём только лично, под непосредственным присмотром и драл на таких вот допзанятиях по три шкуры. Мадам де Грорувр, как уже заметил наш куратор, личное и рабочее тоже разделяла – не знаю уж, зачем она явилась сегодня, но завтра на занятиях из похмельного студента вытрясет всю душу.

«Давай, не дури» – мысленно взывала я к его разуму, сверля Мишку укоризненным взглядом. И кто-то из местных божков меня, похоже, услышал.

– Лады, Орешек ты мой, твоя взяла! Я домой, народ! З-з-закончен… ось… – икнул Мишка, спрыгивая со стола. – А вы это, кто хочет – веселитесь ещё, всё оплачено уже.

В холле на первом этаже Мишка сидел уже мрачнее тучи, и это был не очень хороший признак. Вдобавок его плохое настроение явно подогревали косые взгляды швейцара. Парень, да ещё в пальто – а до стоянки такси у него бегает девушка, зимой и в одном платье. Хотя, если уж так сильно пьян, мог бы и просто заплатить монетку мальчишке из прислуги. Для Бретея, особенно среди дворян и студентов, такое поведение было настолько хамское и вызывающее, что швейцар и не пытался скрывать своё брезгливое отношение. А ведь для заведений вроде «Красной мельницы» репутация важнее любого самого денежного клиента, так что как бы Самохина не внесли в «чёрный список». Мишка всё это понимал, ещё больше злился, но я знала, что он из упрямства никуда не сдвинется и не попросит кого-нибудь помочь, а продолжит гонять меня. Ведь он же мужик, а настоящий мужик своих решений не меняет.

Как назло, стоянка была пуста, и мне пришлось бегать раза три, прежде чем там появился свободный кэб. Хорошо ещё не машина, туда бы нас точно не пустили, но возницы не так разборчивы в клиентах, как шофёры. Едва мы сели, Мишка заплетающимся языком назвал адрес. Свой, конечно. Высотка имеет отдельный «преподавательский» выход в город, но войти через него студентам можно. Ну а девушку до общежития провожать необязательно, сама дотопает, ничего с ней не случится. Всё как обычно – и хорошо. Главное сейчас доставить «тело» в целости и сохранности до кровати, а завтра обеспечить ему явку на занятия. Ибо именно завтра у нас как на подбор: сначала Савиньен с его лабораторками, затем мадам де Грорувр, а следом практика у Дюрана.

Часть пути прошла в молчании. Я как раз подумала – неужели повезёт – как у Мишке в башке что-то перемкнуло:

– А чё не машина? – и тут же сам себе ответил. – Не было, шо ли? Так бы сразу и сказала. А нверна ты пра… ик… права. Надо было валить, а то этот дядька так на тебя смотрел. А чё ему надо было?

Отвечать я не собиралась, ибо начались придирки на ровном месте. В таком состоянии с Мишкой по опыту чем меньше общаешься, тем лучше. Если хоть капельку повезёт, он весь остаток дороги сам себе будет отвечать.

– Что с таким видом с-с-сидишь? – продолжил он, грозно нахмурившись. То есть ему казалось, что грозно, а на деле так комично вышло, что, не смотря на опаску, я еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.