– Писала реферат, месье Дюран, – я вновь опустила очи долу.

– Уж не по теории ли особенностей химических процессов при повышенном содержании маны? – ехидно протянул профессор.

Нет, ну и как ему удается быть в курсе всех заданий для его факультета? Не иначе как чародейством каким пользуется. Или это он как куратор специально за нашей группой следит?

– Да, месье Дюран. По теме «Влияние комплексонов и анионов минеральных кислот на железо в нейтральных водных растворах при создании амулета вне лабораторных условий из подручных материалов», – выговорила я четко, печатая каждое. Еще бы! Столько часов корпела над фолиантами.

– Мадемуазель Орешкина, вам на это задание отвели целую неделю. Вы же всё это время занимались неизвестно чем посторонним, по всей видимости, – аудитория опять хихикнула, – а теперь являетесь на мои занятия в неподобающем виде, – прищурился декан.

Я понуро опустила голову, мечтая, чтобы Дюран отстал от меня, и наконец приступил к своим непосредственным обязанностям. Но у профессора, видимо, было не просто хорошее настроение, а желание ещё больше поднять его за мой счёт. Ну да, неделя-то отведена была. Но попробуй тут успеть и со своими заданиями справиться, и с Мишкиными. А заодно три раза приберись в жуткой берлоге, в которую превращаются его апартаменты каждую ночь, когда он не отрывается по ресторанам и кабакам всего Университетского города.

Я бы отказалась, меня нанимали ему учиться помогать… Но кое-какие вещи в оплату обучения не входили и их необходимо было покупать самой – от предметов личной гигиены до ручек и тетрадок. Как платница стипендию от Академии я не получала, её мне доплачивал Самохин-старший. Вот тут-то первый раз и показалась наружу гнилая Мишкина натура. Все платежи из дома шли через него, и едва мы пересекли границу Листа Бретей, а я осталась без связи, эта скотина выкатила мне условия – или я заменю ему прислугу, а он сэкономленные деньги найдёт куда потратить, или экономить он будет на моей стипендии. Попытки воззвать к разуму, что тогда вылетим мы оба, результата не дали, ведь Мишка уже сообразил, что мне учёба нужна больше чем ему.

– Мадемуазель Орешкина. К доске! – строго приказал профессор.

Вздохнув, я постаралась незаметно оправить длинную тёмно-бордовую форменную юбку. Заодно остро пожалела, что студенткам разрешается надевать удобные брюки только на лабораторные «в поле» и на физкультуру. А на лекциях и в аудиториях будь добра, носи строго по здешнему этикету, изображая из себя благородную леди. Чёрт бы побрал Аконскую моду и сословное общество, а также правила, по которому студенты на всё время обучения приравнивались к местным неродовитым дворянам. На трясущихся ногах я подошла к матово-чёрной доске. Мысленно дала себе пощечину, чтобы проснуться, и потупила взгляд. Авось преподаватель поверит в искреннее раскаяние?

– Итак, мадемуазель Орешкина, начертите нам формулу базового ряда активации амулета. Ряд можете выбирать любой, на ваш вкус.

Я судорожно напрягла отказавшуюся просыпаться память и принялась чертить руны на поверхности доски магической указкой: спасибо хоть мелом здесь не пользуются. Быстро справившись с заданием, немного расслабилась. А зря.

– Формула амулета для воздушной стены первой категории. Быстрей, Орешкина. Я не намерен тратить на вас всё время до конца занятия.

Кровь нервно вскипела, заставляя проснуться. Я споро принялась выводить на доске формулы, которые так и сыпались из декана, словно мука из дырявого пакета. Каждый раз, стоило закончить формулу правильно, цепочка рун загоралась неярким голубым светом и таяла, оставляя чистую доску и лёгкий запах озона. Профессор хмурился всё сильнее и сильнее. Интересно, чего он добивается? Все эти формулы я зубрила как «Отче наш», потому что месье Дюран с первого дня моего пребывания в Аконской академии люто меня невзлюбил, стараясь завалить по поводу и без. Мне же ошибаться ну никак нельзя. Если я вылечу на пересдачу, следом за мной вылетит Мишка, причём вообще и навсегда. И плакал тогда мой диплом.