– А ну вылазь! – распахнулась дверь спальни.

Это решило дело. Я мгновенно сиганула вниз, хватаясь за эти самые завитушки. Ноги нашли опору из таких же держателей и украшений, и я поняла, что при желании могу воспользоваться ими как пожарной лестницей, чтобы спуститься хоть на первый этаж. Но любопытство как известно кошку сгубило. А посему я вылезла через такое же не запертое окно, но уже в коридор нижнего этажа и навострила ушки, радуясь, что окно в спальне оставалось открыто. И ветер на улице как раз стих. В итоге я могла разобрать даже как кто-то шагает по спальне.

– Ладислас! Ты куда её дел? – кажется, мадам де Грорувр слегка растерялась.

Раздались звуки отворяемой дверцы – никак бывшая решила всё же шкафы проверить. Затем отодвинулись дверки полок – а это уже она мне комплимент делает. Неужели всерьёз предполагает, что девушка туда влезет? Пусть и очень худая как я?

– Прекрати, Ферреоль! Ты саму себя позоришь. Видишь? Здесь нет никого!

– А тапки? – неуверенно поинтересовалась отверженная любовница.

Повисла нехорошая пауза.

– Ну же, Дюран, не тормози! – прошептала я.

– Мама моя забыла! – тихо проговорил декан.

– Дурак! – всхлипнула мадам де Грорувр.

Через пару мгновений на весь подъезд раздался чудовищный удар входной двери о косяк. Я без сил сползла по стене на пол вдоль и не заметила, когда и как надо мной нависло хмурое лицо месье Дюрана.

– Мадемуазель Орешкина! – он протянул мне руку и помог подняться. – Вы случайно головой не повредились?!

– А как вы поняли, что я тут? – поинтересовалась в первую очередь и глупо хихикнула: Зубастик щекотнул голую подмышку.

Месье Дюран озадачено склонил голову набок. Он-то не знал, причину моего веселья, а я… На то я и девушка. Имею право и похихикать без повода.

– У меня-то как раз голова в порядке, – хмыкнул он.– Если вы, Елизавета, вылезли в окно моей спальни, не бежите по дорожке, улепётывая подальше от дома, или не растеклись красным пятном на газоне – то вы могли влезть в одно единственное окно. Остальные закрыты.

– Ага. И тапки вашей мамы! – истерично рассмеялась я.

Прихватить их он с собой не забыл. Но пока держал в руках, так мне и не отдав.

Настроение у меня было с чего-то на редкость хорошим. Кто бы с утра мог подумать, что окажусь аж в спальне самого декана – век бы там не бывать. Потом буду прятаться от его бывшей любовницы, при этом чуть не свалюсь с верхнего этажа. А ещё озорное зубастое перепончатокрылое чучело, которое никак не могло устроиться по нормальному, станет меня щекотать.

– Куда ещё могло деться безмозглое создание, готовое рисковать жизнью? – прошипел сквозь зубы Дюран. – Ничего бы она тебе в моём присутствии не сделала.

«Ага, только помогла бы вылететь с треском». Я всё с той же дурацкой улыбкой посмотрела на профессора… Так и замерла. Уже и занесенная рука померещилась. Как я могла забыть, что шутки с мужчинами легко до больничной койки довести могут. Или родишь через девять месяцев, или переломы эти самые месяцы залечивать будешь. Съежилась вся и зажмурилась. Сейчас побьет. И правда, столько ему неудобств доставила, скомпрометировала в глазах мадам де Грорувр …

– Лиза, – меня осторожно тронули за плечо. – Что с тобой?

Я приоткрыла один глаз. Месье Дюран смотрел на меня сосредоточено и внимательно.

– Простите, – просипела я, пряча лицо с выступившими слезами, сгорбилась. Невежливо выхватила из рук тапки, и убежала. Влетев в Мишкину квартиру, я закрыла дверь на ключ, и ещё ревела с полчаса. А чего ревела, спрашивается? Не побили сегодня и то хорошо. Дракошка ободряюще хлопал по плечу крылышком, и вздыхал. От этого слезы лились еще горше. Наконец, шмыгнув носом на прощание истерике, я прошла на кухню. Взгляд первым делом упал на печенье, приготовленное Мишкой. Зубастик с воодушевлением захрумкал песочным тестом – голодненький, бедолажка. И я решила чисто по-женски, заесть в компании тоску-печаль миндальными калориями.