«Бог мой, – подумалось мне в ту минуту, – а вдруг, я болен, – сильная дрожь пробежала по всему телу, и я снова остановился, но лишь на секунду.

Снова взяв себя в руки, я зашагал быстрее, догоняя шагом быстро идущего жреца.

– Что это с тобой? – спросил он меня, не оборачивая головы, – Боишься, что болен? – спросил он на ходу.

– Да, боюсь, – честно признался я, втайне скрывая в себе немного растущую ненависть ко всему тому, что зовется любовью.

– Как, уже? – послышался мне вдруг чей-то мелодичный голос, и в ушах словно зазвенело.

– Что это?– прошептал я и остановился столбом.

Но ничего такого больше не продолжалось и мне пришлось снова догонять жреца, уводящего меня в какую-то другую вереницу ходов.

– Куда мы? – быстро спросил я его.

– Зачем тебе знать, – ответил тот, так же не поворачивая головы.

– Да, просто, – тихо согласился я и тут же громче добавил, – хочу знать, где умру.

– Ха, ха, – засмеялся чей-то голос у меня в голове, а жрец в это время остановился и, обернувшись, спросил у меня в упор.

– Ты что, серьезно болен? «Есть еще время не угодить ей в лапы», —тихо прошептал он.

– Я.., не болен, – ответил я, – но мне почему-то страшно.

– Не бойся, – сурово произнес жрец, – ты не умрешь. Я знаю.

– Откуда?

– Оттуда, – ответил тот и показал пальцем вверх.

– Боги? – удивился я, хотя удивляться было особо нечему.

– Да, Боги, но и не только они, – как-то смутно прояснил он мне, – ладно, пойдем быстрее. Царица уже, наверное, заждалась. Ты ведь последний сегодня.

– Да, последний, – тихо ответил я и поплелся следом, лишь как-то издали ловя в голове мысль «тебя я сделаю первым».

– Что это? – снова подумалось мне, но времени уже не осталось.

За небольшим изгибом стены прямо перед нами выросла большая золотая комната, в которой с чашей в руках сидела сама царица.

– О, жрица любви, великая царица минов! -воскликнул жрец и упал на колени, склонив голову книзу и замирая на минуту в таком состоянии.

– Что ты? – спросила царица, гневно глядя на меня сквозь узкие щели маски, одетой на лицо.

Тут и я спохватился и быстро упал на колени, пресмыкаясь подобно жрецу и молясь в душе о великой пощаде.

– Встаньте, – как-то гордо произнесла царица и повелением руки подняла нас обоих.

Да, так и было. Именно так. Один взмах руки и нас, словно пушинок, подняло вверх.

– Обойдите стол справа, – распорядилась Нефертити и указала пальцем куда.

Мы прошли в сторону и сделали так, как она говорила.

– Обойдите стол еще три раза, – снова сказала царица и так же указала рукой.

Мы сделали и это.

– Теперь, ты свободен, – сказала Нефертити, глядя на жреца, – поднимешься ко мне на рассвете. Я буду там. Иди.

Жрец снова склонился до самого низа и, не проронив ни слова, ушел прочь.

– Подойди ко мне ближе, – почти ласково сказала она и протянула свою довольно красивую руку.

Я подчинился и ступил ближе.

– Не бойся, грек, повинуйся слову моему, и ты возьмешь большее, нежели брал кто-то до тебя.

– А разве здесь можно что-то взять? – сразу спросил я и огляделся кругом.

– Да, можно. Но только не то, что ты думаешь, – улыбнулась она и тихо встала со своего небольшого стула.

– На вот, умойся, – сказала Нефертити и подала мне чашу.

Я взял ее одной рукой, а другой начал протирать свое лицо, раз от раза макая руку в воду.

– Довольно, – сказала царица и протянула руку, чтобы забрать чашу.

Я нежно передал ее в руки и стал столбом, уставившись на Нефертити.

– Подожди меня, – произнесла она и, повернувшись, вышла из комнаты.

Я огляделся по сторонам.

Страх мой немного прошел, но изредка все же меня пробирала какая-то зябь. То ли от прохлады, исходящей от мокрого пола, то ли от внутренних переживаний, так сильно на меня воздействующим. Я не случайно назвал комнату золотой.