Последние слова предназначались отцу Лафре, который, уже снаряженный, въехал на тренировочную поляну на молодом жеребце. Экипированный Гальер соскочил с коня, подошел к Дамори и что-то шепнул ему на ухо. «Не останавливаться!» – время от времени покрикивал Дамори на запыхавшихся курсантов и вновь отвлекался на беседу с Гальером.

Опустив голову и ссутулившись, Лафре вбежал в солдатскую казарму и сразу же увидел кровать под номером «пять». Стараясь, чтобы никто из солдат не заметил подвоха, он ринулся к кровати, встал на колени и, заглянув под нее, увидел небольшой сундук, в котором, должно быть, находились доспехи солдата, которого Лафре нокаутировал булыжником у пруда. К счастью, остальные были сосредоточены на облачении, и Лафре, достав из сундука тяжелую форму, тоже начал напяливать ее на себя, украдкой поглядывая на других солдат, чтобы понять, как правильно крепятся доспехи. Твердая, массивная, но на удивление удобная обувь – готово. Узкие легкие штаны – надеты. Тяжелая и прочная рубашка с металлическими лоскутами – с трудом, но надета. И самая главная (во всяком случае, для Лафре) часть формы – защитный шлем из тонкого мягкого металла, оставляющий открытыми только глаза. Закинув руку за спину, он нащупал железный крючок, за который, по-видимому, цеплялся мешок с воздухом, идущий по пришитому к внутренней стороне рубашки патрубку в шлем. Он с усилием надел шлем на голову. Если остальные элементы доспехов сели на тело Лафре как влитые, то шлем больно сжал его виски. Голова, очевидно, была единственной частью тела, не совпадающей у Лафре и у истинного владельца доспехов. Но Лафре готов был положить ее хоть в тиски, не говоря уже о шлеме, лишь бы избежать союза с семейством Сирой.

– Кальп! Чего мешкаешь, поганец? Мне преклонить пред тобой колено, чтобы ты соизволил вытащить свой зад на улицу? – рявкнул вбежавший в казарму Дамори.

Опешив от неожиданности, Лафре оглянулся на голос Дамори. Поняв, что Дамори принял его за Кальпа, юноша отрицательно помотал головой в разные стороны, поправил, как мог, шлем на голове, повернулся к командиру и направился к выходу. На улице в шеренгу уже выстроились остальные четверо солдат в доспехах, и перед ними взад-вперед прохаживался облаченный в форму отец. Лафре встал в ряд и уставился на Гальера Аберуса.

«Вы – мои лучшие солдаты! – громко говорил Гальер. – И если засранца не отыщете вы, его не отыщет никто! Мы обязаны найти говнюка сегодня и прижечь его проклятый черенок! Молва о беглеце дошла уже до самой Королевы – я вчера получил ноту от ее секретария. Он разве что не материт меня из-за того, что Вильдумский отряд не может исполнить свои прямые обязанности, ради которых и создавался! Какого клятого пса, Кальп?»

С этими словами Гальер тяжелыми широкими шагами двинулся к Лафре. «Где твои фонари, Кальп?» – приблизившись к Лафре, недовольно спросил отец. От страха по лицу Лафре заструился пот. Или это шлем, плотно прилегающий к лицу, заставил его вспотеть? За миг до того, как Лафре хотел уже открыть рот и, постаравшись изменить голос, ответить Гальеру, отец довольно похлопал юношу по плечу и заметил: «Молодец, Кальп! Не зря ты мой лучший солдат. Не попался на уловку и не вымолвил ни слова. Напоминаю: трепаться без дела нельзя! Иначе воздух будет тратиться быстрее, а у нас и так мало времени в том треклятом месте. А теперь всем повесить фонари на плечи! Взять в кузнице по каленому стержню, вложить его в футляр и зацепить за пояс футляром вниз! У Дамори получить воздушный мешок и зацепить его за крюк за спиной! Кран с воздухом не сметь открывать, пока не доедем до пересадки и пока я не отдам команду. За мной!»