– С чего такая забота о нивенгах? – усмехнулся Лафре.

– Ни с чего. И заботой тут не пахнет. Командир Дамори сказал, что она, возможно, уже родила ребенка где-то в чащобах и теперь прячет его, чтоб не прижгли. Идиотка. Вчера трое солдат туда спускались, искали, но так и не нашли ни ее, ни ребенка. А нивенги молчат – делают вид, что не знают, где она. Вот теперь сегодня уже семерых отправляют. Тех троих вчера высекли ночью в наказание за бесполезность. Глянь на этих, – парень кивком головы указал на солдат. – С виду невозмутимые, а по глазам-то видно, что страшно. Кому охота, чтобы жопа от жгучих стеблей потом неделю горела. А когда-то и мы туда спустимся…

Между тем командир Дамори закончил инструктаж и отдал солдатам команду отправиться к краю Рубежа, который пролегал трещиной между земной твердью Медистого плато и территорией Триарби. Количество переправ и мостов, перекинутых через ущелье по всему Рубежу, не поддавалось счету – как-никак, свободный проход для жителей и торговых караванов с Медистого плато в столицу и обратно должен быть обеспечен. В некоторых местах Рубежа были установлены невысокие лебедки, при помощи которых солдат Вильдумского отряда на длинных тросах, в клетках, спускали в Низину. Конечная точка спуска – Низина – была так далеко внизу, что длины тросов не хватало, и поэтому метрах в трехстах после начала спуска вокруг стволов игура были сооружены пересадочные пункты с другими лебедками. На этой отметке, где располагались пункты пересадки, стволы игура были еще совсем узкие, метров пятнадцать в диаметре. И досюда еще достигал воздух. Но вот ниже уже начиналась опасная туманность, после которой становилось трудно дышать. В небольшую, сколоченную из досок, клетку помещалось пять человек. В этот раз для спуска задействовали две клетки: в одной было трое солдат и водчий, в другой – четверо солдат с водчим. Когда каждая клетка достигнет пересадочного пункта, солдаты перейдут в другую клетку и наденут мешки с воздухом, а водчий останется на пересадке, чтобы продолжить спускать клетку дальше и потом поднять солдат обратно.

По команде Дамори солдаты синхронно развернулись лицом по направлению к Рубежу и двинули в путь. Лафре с остальными курсантами смотрел им в спины взглядом, в котором были соединены зависть, страх и любопытство. Большинство курсантов не могли дождаться того дня, когда примерят солдатскую экипировку и направятся в легендарную Низину, про которую сложено столько сказаний. Некоторых, правда, бросало в дрожь от мысли о долгом, словно несколько жизней, спуске на ядовитое дно под столицей. Каждый юноша Амплерикса, достигший двадцати одного года, мог явиться на сборы в деревню Кай-Ур, где решался вопрос, станет ли он курсантом Вильдумского отряда, а затем и солдатом сроком на пять лет. Служба в Вильдумском отряде была делом добровольным, ибо не все мечтали попытать судьбу и спуститься в Низину, уповая лишь на один мешок с воздухом, защищающий легкие от губительных паров той мрачной местности. И все же отбоя от желающих остаться в деревне Кай-Ур не было – кто-то считал честью нести службу в Вильдумском отряде, а кого-то привлекало щедрое вознаграждение и освобождение от налогов после отставки. Штатный состав отряда не превышал сотни солдат, в то время как число кандидатов было многократно больше. Претендент на то, чтобы стать курсантом, с завязанными глазами запускал руку в большую железную бочку и зачерпывал пригоршней насыпанные туда засушенные желтые и черные листья деревьев. Если черных листьев, которые вытащит претендент, было больше, чем желтых, молодой человек в тот же день мог остаться в деревне Кай-Ур, чтобы стать курсантом. В бочке, как и на деревьях, преобладали желтые листья, и поэтому основная часть кандидатов после жеребьевки отправлялась восвояси.