*Справка для непосвященных
НЕМЕЦКАЯ ОВЧАРКА
Выведена в Германии во второй половине 19 века. Впервые была представлена на выставке в Ганновере в 1882 году. Вскоре немецких овчарок начали широко использовать в полиции в качестве конвойно-сторожевых и розыскных собак. Во время первой и второй мировых войн овчарки служили в армии связными, минерами и санитарами. Немецкая овчарка известна своей сообразительностью, способностью к любым видам дрессировки, преданностью хозяину, выносливостью, однако без дела становится злобной и неуправляемой.
Та зимовка для новых хозяев Борок на новом месте была первой, так что невдомек было людям, что льда в здешних местах на Воронеже ждать иной раз годами приходится. Да что там! – щуку в феврале ловить на спиннинг можно. И клюет, еще как клюет. В феврале-то…
Так вот, льда в том году не дождались, а заснеженная свекольная куча, вырабатывая своим гниением приличное, по мышиным меркам, тепло, стала приманкой не только для отбивных, но и для всей прочей живности, волей судьбы поселившейся не в Графском Государственном заповеднике, а на противоположном берегу Воронежа, вокруг Борок. Для кого пир – горой, а для кого – кучей сахарносвекольной.
Мышей развелось столько, что им стало тесно в свекольной куче, и они заселили весь дом. Лисы до того обнаглели, что стали приходить «на мышатинку» даже днем, причем по нескольку штук сразу. Потом повадились волки. Серые преследовали одну цель: доказать людям, что лиса – это не только полшапки рыжего меха, но и пара килограммов удобоваримого мяса. Удобоваримого для волков.
Хозяин Амонда имел репутацию опытного и весьма образованного медика, не понаслышке знавшего некоторые научные работы выдающегося француза Паре и знаменитого немца Бильрота. Поэтому, когда к порогу Борок стала подкрадываться весна, он, проходя мимо кучи «недоделанного сахара», заметно ускорял шаг и затыкал нос, дабы не подцепить какой-нибудь страшной инфекции.
В ту зиму Амонд вообще забыл, что такое «скучать». Ежедневная охота его ничуть не утомляла, а наоборот веселила и отвлекала от рутинной домашней работы, добыча же неизменно радовала его своим разнообразием и обилием. Поэтому, когда вдруг из деревни приехали люди в ватных телогрейках, погрузили кучу с мышами обратно в машины и куда-то увезли, он был просто вне себя от гнева. И это был единственный раз в его жизни, когда он понимал котов. Не даром говорят, чтобы кого-то по-настоящему понять – нужно поставить себя на его место.
Правда, как-то раз Амонд лизнул водку, и какое-то время своего хозяина не понимал совершенно.
Глава четвертая
Об Амонде и мороженом (со слезами смеха и сочувствия)
Мороженое любят все. Мужчины и женщины. Французы и немцы. Дети и взрослые. Собаки и кошки. Муравьи, и те любят мороженое. Но Амонд не муравей. И мороженое он не просто любил – боготворил. А иногда ему даже молился. В одном, пожалуй, религия Амонда в корне отличалась ото всех остальных, известных ныне религий. Обычно, помолившись на мороженое, Амонд его съедал. Если мог.
Как-то Амонду улыбнулась своей плутоватой улыбкой госпожа Фортуна. Из Воронежа на выходные приехали гости. И в их сумках мороженого оказалось столько, что оно даже не уместилось в морозилке. Как только Амонд унюхал свое божество, сразу принялся усердно ему молиться, и не напрасно. Уже через час, когда люди поняли, что самим им с такой прорвой мороженого не справиться, Амонд в очередной раз убедился в волшебной силе веры, потому что хозяева, это было видно по их умиротворенным лицам, наконец-то решили устроить своему любимчику большой праздник жизни. И тут началось… Пломбиры, эскимо, замороженный сок… В шоколадной глазури, в вафельных стаканчиках и брикетах… На палочке и без. Обжора нализался мороженого до такой степени, что в него больше не лезло. Но в пакете оставалось пять брикетов пломбира, которые, несомненно, еще могли пригодиться. Амонд знал, что нужно делать, главное потом не забыть место, куда спрятал. Вкусное холодное божество, видимо, не очень хотело прятаться, поэтому Амонду долго не удавалось остановиться на чем-то определенном.