Мой телефон, из которого я могла бы почерпнуть хоть йоту важной информации о своей прошлой жизни, был потерян при каких-то невероятных обстоятельствах, о которых мне крайне невнятно рассказали родители, принеся новую коробочку с айфоном.

Что-то необъяснимо прекрасное было в том, что я теперь не разговаривала. У меня совсем не было повода для споров, ссор и ругани, я полностью направила все силы, оставшиеся во мне, на воспоминания, которые всё еще были расплывчатыми. Информация, которую я получала, укладывалась в моей голове всё новыми и новыми файлами, но не имела абсолютно никакой эмоциональной окраски, я не чувствовала, что это всё происходило именно со мной, я как будто читала книгу о жизни абсолютно чужой, незнакомой девочки.

Сидя в кресле, я смотрела в небо, Мари говорит, что я стала ценить его мощь только год назад – тогда, когда я в порыве всей своей боли, абсолютно не понимая, как жить дальше, пришла к Богу. Нервы не выдерживали, друзья, по моему мнению, меня совсем не понимали… и единственный выход я увидела в вере. Это было ночью, сидя у окна, я смотрела в туманное небо, на котором в тот вечер было всего несколько звездочек, и просто разговаривала с ним. Я знала, что кто-то за окном, там высоко-высоко, слышит меня и понимает, а главное-принимает меня такой, какая я есть. Выговорившись, мне стало намного легче, как оно по обыкновению и бывает. Я уснула, но свой новый день начала с поисков подходящей для себя церкви.

Сегодняшнее небо было ярким и удивительно голубым. Мимо проносился вертолет, на нём в нижней части кузова с одинаковой периодичностью мигал красный маячок. Белые пушистые облака параллельными полосками четко разделяли голубое полотно неба. Мне казалось, что я могу вечно смотреть на то, как медленно плывут облака. По прошествии времени ветер с севера принес темные тучи, небо мгновенно заволокло, и в моей палате стало темно. Разразился ливень, я следила за тем, как деревья опускают свои листья под напорами воды, а редкие прохожие бегут под навесы парадных, чтобы укрыться от стихии. В голове всплывает воспоминание, о том, как любила стоять под порывами ливня, чтобы струйки воды стекали по моим волосам, лицу; мне никогда не было холодно, я верила, что дождь очищает душу. От препаратов, которые постоянно вливали в меня, я становилась сонной и в очередной раз уснула прямо в больничном кресле.

И мне снова снились темные фигуры прошлого, с лицами, которые я, как ни пыталась, не могла рассмотреть. Снились трамвайные рельсы; я шагала по брусчатке, слушая музыку, воспроизводимую телефоном; было темно, я нервно курила, кто-то шел рядом со мной; потом снился железнодорожный вокзал: мы стояли на мосту, изображая сцену из «Титаника», в которой Кейт и Лео стоят на палубе корабля и смотрят в глубокую океанскую даль, у нас же океан отсутствовал, и мы смотрели, как вдаль уносятся поезда. Потом мне снился дом, который подожгли; лестницы в нём были деревянные и оттого наполовину сгоревшие. Мы стояли на первом этаже, крепко сжимая руки друг друга.       Очевидно было лишь то, что дом облюбовали местные бомжи: на полу лежали старые потрепанные куртки, служившие ночлегом. Вокруг не было ни души, но почему-то именно в этой жуткой локации я чувствовала счастье и умиротворение.

Вскоре меня разбудил порыв ветра, бесцеремонно снесший с подоконника палаты горшок с монстерой. Он разлетелся на множество маленьких и больших обломков, но само растение не повредилось, чему я была безгранично рада. Пришедшая на шум медсестра обещала принести новый горшок из хозкомнаты, если у меня есть желание пересадить цветок. Я радостно согласилась, улыбаясь и кивая головой.