– А что обозначает «ХГ»? – спросила я. – «Хайль Гитлер»?

– Ты вообще о чем?

– О наклейках на бампере. А «ОСС»? Тоже что-то нацистское?

– «Хилтон Голливуд» и «Остров святого Симона». Места, где люди отдыхают. Господи, Анна, таких наклеек в Атланте даже больше, чем здесь. Где ты всего этого набираешься?

– Не знаю, – ответила я. – На канале «Дискавери»?

Дольше всего сестра встречалась с Роджером, студентом Института кинематографии, который был настолько нищим, что ездил на «королле» 1992 года выпуска, подобранной на стоянке подержанных автомобилей. Ну а теперь она «просто очень сдружилась» с продюсером фильма о Бонде, роль в котором ей на этот раз по чистой случайности не досталась, и этот продюсер позволяет ей пользоваться своей машиной, когда уезжает в отпуск. Потому что да, в Лос-Анджелесе друзья именно так и поступают, особенно когда один из них – невероятная красотка.

– Дай мне договорить про фильм, – сказала сестра. – Хотя ну никак нельзя сказать, что ты меня вообще слушаешь. Я там практически играю главную роль, правда, к самому концу от меня остается одна почка, ну или что-то в этом роде.

В Калифорнии было на три часа меньше, и небо даже еще не начинало темнеть, но я почувствовала, что устала. Я прислонилась головой к стеклу и принялась разглядывать проплывающие мимо машины, пальмы, лотки с фруктами. В компании моей сестры в Калифорнии все легко. Она девушка такого типа, которой не просто покупают выпивку в баре – люди отдают ей свои машины, дома, свои кредитные карты. Я знала, как пройдет неделя, если я у нее останусь: йога и пилатес; визит к какому-нибудь старому извращенцу, который приводит в гармонию ее энергетические потоки; несколько дней на съемочной площадке; маникюр или стрижка; может, глоток пива, когда мы пойдем куда-нибудь посидеть с вернувшимся к тому моменту продюсером; последнее – просто так, чтобы еще раз удостовериться в его крутизне. Когда я с Делией, люди обращаются со мной очень мило и любезно, ведь я же как-никак ее сестра. Ей никогда не придется красть пятьсот баксов – стоит ей напустить на себя слегка печальный вид, сразу объявится тот, кто готов распахнуть для нее свой бумажник.

Если бы только моя сестра была моей матерью. «Не выдумывай, – сказала она, когда я однажды поделилась с ней этим соображением. – Кора была мне именно что матерью-сестрой, и видишь, какой блестящий образец отлаженных отношений мы собой являем, а?»

Я не раз слышала рассказы, какой была моя мамочка в прежние деньки. Как она таскала Делию с собой на свидания, когда не получалось найти няньку, или как они вместе подорвались в Лас-Вегас на мировой турнир по покеру, потому что маме приснилось, что она сорвет там крупный куш. Та женщина, которую я знала как свою мать, Кора 2.0, всегда заставляла меня называть ее мамой и никак иначе, и до развода они с папой были чем-то вроде мебели в гостиной – вроде бы есть, но в глаза не бросаются. Полагаю, родители они были нормальные, но ни разу не крутые. А когда сестра говорила о Коре, мне казалось, что она в свое время общалась с совершенно другим человеком.

Я думала, что мама может позвонить еще раз и тогда меня заставят взять трубку и извиняться. Но после того как сестра сбросила вызов во второй раз, телефон больше не звонил. Пока Делия учила свою роль, я в мессенджере написала Дун: «В Лос-Анджелесе. Прячусь от мамы и Линетт. Воспользовалась кредиткой». Дун ответила, что я настоящая скотина, раз уехала без нее, и что она в курса́х по поводу кредитки. Еще она мне посоветовала погуглить «наказание виновных в совершении кражи», чтобы быть во всеоружии перед предстоящим разговором с матерью. А потом она сообщила, что «Фрикманки», по слухам, записывают новый альбом и вся их команда теперь живет неподалеку от моей сестры. Вместо подписи было: «ПЖЛСТ, купи мне билет! ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!!! ЛОЛ. Нет!»