Само собой, сердяга метался на постели, рвал вязки, выкрикивал несвязные, страшные слова. Но в себя парень так и не приходил, и страхи врачей за хрупкую жизнь становились явственнее и явственней. Вновь, очевидно, подступал, какой-то очередной чудовищный кризис, связанный с внутренними переживаниями пациента. Впрочем, даже медики отметили, что Евгений, словно кем-то, могущественным образом, оберегаем и защищен.

Который раз он уже оказывался в лапах смерти, погибал и все же, неизменно выходил из тяжелейшего, жуткого состояния победителем. Если, конечно, можно назвать незначительное улучшение самочувствия победой, ибо по большому счету, выхода из угрожающего жизни положения пока не предвиделось…

…Брызги разлетались по сторонам. Мизинцевая кость Стейта хрустела и лопалась, будто кто-то щелкал орехи. Куски мясной плоти прилипали к обрядовому молотку и в воздухе распространился отвратительный запах.

После того, как «масса» была размельчена, некромант поделил ее на две равные части. Затем сложил эти части в две карбантовые черные чаши. Взяв оба сосуда, Гермидан повернул от правого к левому алтарю. Алтарю, который располагался с другой стороны жертвенного камня. На нем лежали разнообразные ингредиенты: волчьи клыки, костный мозг человека, сушеные жабьи сердца и т. д. А также, колбы с активными веществами, плюс различные травы и горькие коренья.

Поставив чаши на возвышение, маг стал отбирать нужные составляющие. «Ага, лимфа девственницы, сухая кожа гидры, собачьи потроха, огоролистник…». Потом все это слил и ссыпал в черные сосуды и тщательно перемешал. Вернувшись к правому алтарю, кудесник многозначительно изрек:

– Пять капель моей крови и каплю крови того, что называю «ключом». То есть, Эдгара. Добавить их – и Жизнь готова к употреблению…

Выцедив необходимое и тоже перемешав, чернокнижник вручил чаши лекарю и оснейцу. Те с брезгливостью и отвращением смотрели на «знатное угощение». Съесть собственное сырое мясо, поделенное с мясом товарища и бог знает еще чем – казалось, было выше разумения. А общее это «блюдо», включая кровь вьюноша и некроманта, символизировало, очевидно, единое целое, общую для всех участников грядущего, цель.

И тем не менее, Гермидан настаивал на принятии! Нечеловеческим взглядом смотря в глаза испытуемым. И двое несчастных, кашляя и захлебываясь, начали глотать безбожное «лакомство»! Кишки друзей выворачивались наружу, они били по алтарю кулаками и, все-таки, осушили два мерзких сосуда!..

Пиршество, одним словом, закончилось… Морякам после этого стало явно не по себе. Хотелось изрыгнуть вонючее месиво, но они стойко держались. Ибо выбора другого у товарищей не было. Эдгар же и капитан находились на грани рыдания.

А чародей, тем временем, уже был у гранитного камня. И поставив руку на символ Аментриса, закрыв глаза, шептал заклинание. И земля вновь затряслась, и люди затрепетали под этим воздействием! Кровавый знак на лбах Карла и Стейта засветился ярким лучом и вдруг вспыхнул сияющим пламенем! От ужаса смельчаки едва не лишились ума. Да и как еще реагировать, когда горишь, в общем-то, заживо!

Как внезапно, Гермидан вскричал, что есть силы: «Somos granotrium!». И все вмиг прекратилось – словно и не начиналось. На лбах лекаря и оснейца не было ничего: ни ожога, ни мрачного знака. Они были чисты абсолютно, и даже морщины куда-то исчезли. Это и значило обновление, воспроизводство. Сподвижники будто заново родились. На коже не оказалось не единой царапины. Мизинец Стейта и голень эскулапа… восстановились!

Организмы переполнились энергией. И чувствовали люди себя не так, как раньше – по-другому. Но пока счастливчики не осознавали, что же произошло. Осознавали только полное отсутствие страха и небывалую мощь во всем своем теле!