Девушка кивнула головой.

– Да, папа. Мне повезло, что со мной все эти годы была Луиза.

– Я был очень поражен, когда она сказала, что хочет уйти… Уговаривал остаться, но Луиза мне сказала, что накопила немного денег, необходимую сумму, чтобы купить маленький домик на побережье.

– И ты поверил?

– А что, разве была другая причина?

– Я думаю, что да.

– Какая?

– Папа, папа, ты веришь в судьбу? – она резко переменила тему.

– Что? Что? – не понял сразу сенатор.

– Ты веришь в судьбу, папа? В то, что каждому все предназначено свыше? – голос ее выдавал волнение.

– Но почему ты вдруг заговорила об этом? Тебе еще рано быть фаталисткой, – назидательным тоном произнес сенатор.

– А все-таки, папа? – произнесла она едва слышно.

– Как тебе сказать… – сенатор задумался. – Что-то этакое есть… Но пора опуститься на грешную землю… Итак, когда ты намерена уехать в Майами?

– Я еще не знаю. Думаю, через недельку-две, как ты говорил, – она покраснела. – А мама когда-нибудь говорила, что предчувствует свою гибель?

– Опять ты за свое? – нахмурился Перес. – Предчувствовала? Пожалуй, нет. Хотя за месяц до родов она часто грустила. Я думал, что она немножко боится. Все женщины боятся родов.

– Но, может быть, она предчувствовала гибель и поэтому грустила?

– Дорис, тебе не следует читать мистические романы, – улыбка на его устах выглядела жалкой. Он волновался, не знал, куда девать руки – то совал их в карманы, то закладывал их за спину, прохаживаясь при этом по комнате.

– Мы, кажется, отвлеклись от темы. Ты спросила, жалею ли я, что связал свою жизнь с Шарлотой? Так вот! Ты можешь меня упрекнуть, что я оказался не верен памяти Маргрет, – он, наконец, уселся в кресло и начал вертеть массивную бронзовую пепельницу. – Но пойми, Дорис, возможно, я повторяюсь, но мне, когда это случилось, было адски трудно. Можно сказать, я тогда не жил вовсе…

– И тогда ты встретил эту юную Венеру…

– Дорис! – укоризненно произнес сенатор. – Да! И тогда я повстречал Шарлоту… Но еще слишком яркими были воспоминания о твоей матери. Затем… – он замялся.

– Затем она уложила тебя в постель! – перебила его Дорис.

– Зачем ты так? Все было намного сложнее. Между нами сложились теплые отношения. Даже более чем теплые… Довольно глубокие…

– О, хо-хо! Зачем так возвышенно? Просто она хотела выйти за тебя замуж! – Дорис вызывающе глянула ему в глаза.

– Ты… ты злая, глупая девушка! Ты ненавидишь ее! – повысил голос сенатор.

– Да! Да! Я ненавижу ее! А за что ее любить!? Ты… ты забыл о моей матери! Шарлота обманывает тебя! – воскликнула девушка, и из глаз ее полились слезы.

– Что? Что ты сказала? – он подошел к Дорис и больно сжал ее плечи.

– Прости, папа! Я сама не знаю, что говорю, – рыдания сотрясали ее тело.

– Ладно, ладно, доченька, – он слегка похлопал ее по плечу. – Мне давно следовало бы понять, что вы никогда не подружитесь, – тихо произнес он. – А Луиза ушла из-за нее? – спросил Перес, заранее зная ответ.

– Да, – прошептала девушка. – Луиза сказала, что Шарлота уволила ее.

– Прямо так и сказала?

– Нет, конечно. Она всячески придиралась к бедной Луизе. В конце концов, та вынуждена была уйти.

– Но я впервые слышу об этом! – воскликнул сенатор. – Почему она не пожаловалась мне?

– На кого? На Шарлоту? Ты же боготворишь ее! Ты же выполняешь все ее капризы…

Тут зазвонил телефон, и сенатор снял трубку.

– Да, да! Здравствуйте, сеньор Галло. Что известно нового о самолете? – услышала Дорис. – Это плохо, очень плохо! Мы даже не знаем квадрат, где самолет якобы разбился. А прочесать джунгли нереально. Держите меня в курсе дела… Да, мое приглашение остается в силе, – сенатор аккуратно положил трубку.