– О чем задумалась, красавица? – Дарналь неуловимым движением пальцев перекинул с моей полуобнаженной спины волосы на грудь, вызвав волну сладкой истомы, коснувшись тёплым дыханием основания моей шеи.

Я рвано вздохнула, перехватывая воздух, и прикрыла глаза, отведя взор от созерцания морского пейзажа за окном.

– Пара часов, у нас с тобой осталась только пара часов, пара коротких, бессовестно быстрых часов, – подавлено ответила я, откидывая голову на плечо демона, продолжающего безбожно терроризировать сладкой мукой моё тело.

– Так давай проведём их с пользой, – мурлыкнул мой искуситель, покусывая мочку моего уха.

Мне бы оказать сопротивление, ведь хочется поговорить, запечатлеть его в своих воспоминаниях, но вся решимость и уверенность таяла в его жарких объятьях, как смола на солнце.

Мы растворялись друг в друге снова и снова, сливаясь в томном экстазе, в эти минуты я сама становилась демоном, ненасытным демоном, способным подчинить, подмять целый мир. Целый мир – сузившийся для меня до размеров одного единственного мужчины, обволакивающего меня своим угольно-черным взглядом расширенных зрачков.

– Пора, – чуть ниже, чем обычно, в предрассветной тишине комнаты, ставшей нам почти родным домом, прозвучал голос Дарналя, отозвавшись в моём сердце гулкой резкой болью.

Даже провожая в последний путь воительниц, я не испытывала такой сильной боли, будто из моей груди вырывали живое, ещё трепещущее сердце.

И всё же, я не удержалась, смотрела ему вслед, когда он делал свой один единственный широкий шаг в окно открытого портала. Воительницы его не провожали, не связывали, не заставляли, в этом больше не было никакого смысла. Теперь Дарналь был абсолютно свободен, обе стороны выполнили свою часть взаимных договоренностей, но почему глухая боль в груди не унималась?

Возможно, демоны умели похищать сердца и души своих жертв? Но какой в этом смысл? Попроси он, я бы сама отдала ему не только своё сердце, но и душу в придачу, которая не мыслила своё существование вдали от него.

– Прощай, – одними губами прошептал мой, временно мой, демон, сопровождая слова горькой улыбкой и взглядом потускневших глаз.

Я не нашлась с ответом, застыв на мгновение соляным столбом посреди гостиной. А когда отмерла, то было поздно, он сделал свой последний шаг, так и не получив от меня последнего слова. Я безразлично смотрела в спины исчезающих в порталах остальных, таких маленьких и никчемных, на его фоне, мужчин.

– Идем? – спросила Илида, закрыв своей массивной фигурой место исчезнувшего портала.

– Да, – коротко ответила я, переводя рассеянный взгляд на построившихся Амазонок.

Среди них были и те, кто прибыл сюда, как и я, за ребёнком. Но в отличие от них мне пока не понять счастья материнства. В данном случае это и к лучшему, подумалось мне, пока сознание старательно выгоняло из головы, нарисованные бурной фантазией ужасные картины. Вещи я приготовила ещё с вечера, они сиротливо оставались в моей бывшей комнате, которой я, по сути, за всё время пребывания не пользовалась.

Все откровенные и яркие наряды, кроме того, что сейчас красовался на мне, я оставила в этом красивом и уютном месте, подарившем мне ни одну минуту безмятежного счастья. За всю свою жизнь я впервые испытала ощущение полного покоя и расслабленности, никаких тренировок, никаких войн, ранних подъёмов и учений. Гораздо приятнее просыпаться по утрам не от звукового сигнала подъёма, а от нежного, невесомого поцелуя мужчины.

Как ни странно, но чувствовать себя беззащитной в крепких, больших мужских руках мне даже понравилось. Это всё не отменяло моей любви к свободе, ветру, и даже тренировкам, но только там, в лесу, в полном одиночестве, а не под общий гогот воительниц. Им-то понятно, моё присутствие доставляло огромное удовольствие, когда ещё удастся посмотреть, как кто-то будет барахтаться в грязи, свалившись с отвесного препятствия на тренировочной полосе. Которое любая из них могла перемахнуть, практически не прилагая особых усилий. Я же, как не старалась, только с великим трудом и, соответственно, далеко не каждый раз, могла его преодолеть, приводя в восторг весь отряд. Порой мне кажется, что эту лужу с грязью под ним, придумали специально для меня, чтобы смешнее было.