• был вполне обычным человеком, даже банальным. В нём не было ничего демонического или чудовищного. В нём не было никаких признаков твёрдых идеологических убеждений или каких-то особенных злых мотивов.
– бездоказательное утверждение
• …Эйхман действительно следовал представлениям Канта: закон есть закон, и исключений быть не может.
– в основном это так
• Роль Эйхмана в «окончательном решении»… была страшно преувеличена – отчасти из-за его собственного хвастовства…
– по-видимому, нет
• …было видно, что этот человек – отнюдь не монстр, но трудно было не заподозрить в нём клоуна.
– монстр хорошо сыграл роль клоуна
• ему, вероятно, даже не хватило бы мужества убить.
– хватило бы не только мужества, но и военной подготовки
• …таких, как он, было много, и многие не были ни извращенцами, ни садистами – они были и есть ужасно и ужасающе нормальными.
– бездоказательное утверждение
• совершенно очевидно не испытывал безумной ненависти к евреям, как не был и фанатичным антисемитом или приверженцем какой-то доктрины. Он «лично» никогда ничего против евреев не имел; напротив, у него имелась масса «личных причин» не быть евреененавистником.
– бездоказательное и совершенно ошибочное утверждение
• производил впечатление типичного представителя низшего среднего класса.
– фиксация на социальном статусе
• доказал свою общественную активность вступлением в партию и СС…
– несомненно
• умел хорошо… делать две вещи: он умел организовывать, и он умел вести переговоры.
– абсолютно верно
• Бахвальство – грех, который всегда вредил Эйхману.
– и да и нет
• полная неспособность взглянуть на что бы то ни было чужими глазами.
– сомнительное утверждение
• …его неспособность выразить свою мысль напрямую связана с его неспособностью мыслить, а именно неспособностью оценивать ситуацию с иной, отличной от собственной точки зрения.
– если бы это было так, то он не сделал бы успешную карьеру в СС
• Эйхман – естественно, куда менее рафинированный и культурный персонаж…
– разумеется, в сравнении с д-ром Арендт
• …у него была очень плохая память… он не был в состоянии припомнить ни одного из хотя бы как-то документально зафиксированных фактов, которые могли бы подтвердить его невероятную историю…
– совершенно ошибочное утверждение
• Эйхман всегда относился к своим подчинённым с уважением.
– по-видимому, верно; более того на суде в Иерусалиме он никого из своих сослуживцев не предал, в отличие от последних
В нескольких словах описание Адольфа Эйхмана, которое Х. Арендт приводит в своей книге, можно подытожить в следующей психологической характеристике:
Человек без твёрдых убеждений, хороший исполнитель чужой воли, законопослушный, посредственный, неинтеллектуальный, необразованный, даже дурак, человек низшего сословия, не способный муху обидеть, карьерист, хвастун, где-то клоун, и совсем не антисемит. В общем-то – вполне нормальный, обычный человек, из каких в основном состоит человеческое общество.
Таким Эйхман и предстал перед многими читателями Арендт. И немало людей, заворожённых её авторитетом, приняли это описание личности злодея за истинное. Попутно согласились и с концепцией «банальности зла», фактически встав вровень с массовым убийцей, так или иначе оправдывая его. Есть основания полагать, что вольно или невольно Арендт подгоняла образ Эйхмана под свою теорию, создав клише злодея нового времени. Печально даже не то, что Арендт совершила серьёзную ошибку в трактовке личности Эйхмана, а то, что её ложное видение стало весьма популярным.
В своей книге Б. Штангнет упоминает, что у Х. Арендт было некое представление о личности Эйхмана, о котором она узнала в 1943 году, когда Катастрофа стала достоянием гласности. Своё мнение об Эйхмане она высказала в письме к подруге, Мэри МакКарфи [Mary McCarthy].