Сначала нужно было отправиться вверх по течению Волги – сто километров до города Покровска, который в этом году переименовали в честь Фридриха Энгельса. Теперь он стал столицей немецкой автономной республики. Из Энгельса следовало переправиться паромом через Волгу в Саратов. А потом – снова вниз по течению, еще сто километров, к родным местам.

Давид вздыхал. В один день точно не управишься. Это путешествие казалось ему бесконечно долгим и утомительным. Но где-то в глубине души теплела мысль: "Я все равно найду способ. Обязательно найду".

Было бы желание, а уж оно само выведет. И случилось нечто совершенно неожиданное, о чем Давид даже не смел мечтать. В конце сентября 1932 года совхоз "Кузнец социализма" организовал ярмарку, приуроченную к осеннему завершению полевых работ. Совхозное хозяйство добилось первых мест по всем показателям в Зельманском кантоне. Газеты наперебой восхваляли успехи воспитанников – детей-сирот, которые благодаря труду и заботе выросли настоящими строителями социализма. Всех желающих приглашали посетить ярмарку, чтобы своими глазами увидеть, как работает передовое хозяйство.

Готовясь к празднику, Давид тщательно начистил до блеска свои недавно купленные ботинки, отутюжил сшитые на заказ широкие черные брюки и аккуратную сарпинковую рубашку. Долго стоял перед зеркалом, пытаясь уложить непослушные кудри, которые торчали в разные стороны, как будто насмехаясь над его стараниями. Весь этот процесс сопровождался репетицией речи, с которой ему поручили выступить на митинге. Наконец, капитулировав перед упрямыми завитками, он натянул на голову фуражку, совершенно забыв, что ораторы обычно снимают головной убор перед трибуной.

Давид уже знал, что его портрет появился вчера на доске передовиков труда у здания управления совхоза. Шагая по улице, он то и дело замечал, как его приветствуют и поздравляют односельчане. Смущение слегка раскрасило его щеки, но он лишь кивал в ответ, пытаясь скрыть радость. А сердце-то гулко отбивало ликующий марш – оно было готово выпрыгнуть из груди от переполняющего чувства гордости.

Он знал, чего добился. Еще совсем недавно – простой немецкий мальчишка, изгнанный из дома, а теперь – герой дня. Давид понимал, что его труд, настойчивость и упорство позволили достичь большего, чем он осмеливался представить. Но, несмотря на переполняющую его гордость, он всеми силами старался не выдать свои эмоции. Не хотел, чтобы кто-то подумал, будто он возгордился.

И вдруг он остановился, словно наткнулся на невидимую преграду. Навстречу по широкой улице с утрамбованной грунтовой дорогой шли мать и отчим.

Мгновение, казалось, застыло. Все трое стояли, как окаменелые. Когда-то Давид представлял себе эту встречу совсем иначе. В своих мечтах он возвращался в родное село Мюллер сильным, красивым, уверенным в себе. Местные дети бежали за ним толпой, крича:

– Давид! Давид вернулся!

Он воображал, как войдет в отчий дом, высыплет на стол целый мешок конфет, баранок и пряников, накинув матери на плечи дорогой платок, который давно для нее купил. А отчим и сводные братья будут стоять в сторонке, терзаемые завистью и стыдом.

Но все оказалось совсем не так.

– Мама! – наконец вырвалось у Давида.

Он кинулся к Марии, сгреб ее в свои крепкие руки и прижал к себе. Его мать, еще не успевшая прийти в себя от шока, стояла неподвижно, как будто боялась пошевелиться. Давид держал ее долго, очень долго, словно боялся, что она снова исчезнет, как сон.

Отчим, хоть и старался не показывать виду, не был особо рад встрече с пасынком. Он украдкой разглядывал Давида, словно оценивая его с ног до головы. Три года – срок немалый, и за это время мальчишка заметно изменился: вытянулся, окреп, и выглядел довольно ухоженно. Хорошо сидевшая одежда и уверенная осанка явно говорили о том, что жизнь в совхозе пошла ему на пользу.