Ира зажмурилась, подставив лицо ласковым апрельским лучам. Она стояла у подъезда Кати Боровиковой, сегодняшней именинницы. Оксана Пилипейко задерживалась, но время ещё есть – пригласили к четырём. Родители Оксаны Рудовой этой зимой наконец перебрались на родину, прихватив детей.

Подъездная дверь недружелюбно скрипнула, и рядом с Ирой остановилась тёмная фигура. Неопрятно всклоченные короткие волосы, глаза с подводкой, короткая болоньевая куртка, юбка цыганского кроя с испачканным подолом, подметающим дорогу, короткие ботинки – всё было чёрного цвета. Таких называли «метёлками».

Ира встречалась с этой персоной в прежней школе – она училась в параллельном классе, – но имени её не знала.

Девица оглядела Иру с ног до головы и цыкнула:

– Чо зыришь?

– На похороны собралась?

Та от неожиданности встрепенулась чёрной птицей. Ах, язык мой – враг мой!

– Чо сказала?! Давно не получала? Ща как умою! – и подставила ладонь под холодную струю.

– Что остановилась? Умой! – Ира понимала, что шутка была неудачной, но отступать не умела и отводить взгляд тоже – смотрела в упор, как дуло револьвера.

– Галка! Чего взбеленилась?

Обе обернулись на голос. Из подъезда вышла Наташа Владимирова. Одежда её копировала наряд подружки, только куртка тёмно-синяя, а ботинки красные.

Тут подошла и Оксана.

Разочарованная Галка скривила губы:

– Ладно! Встретимся ещё…

День рождения проходил за традиционным чаем с тортом и перемалыванием косточек одноклассникам.

– Ну что это за юбки уродливые! Они их каждый день стирают, что ли? Волочатся же по тротуару?!

Именинница недоумённо уставилась на Иру:

– Это ж сейчас модно! Я тоже себе такую заказала у маминой знакомой.

Ира сочувственно вздохнула: «Ума у Кати как у продавщицы в сельпо! У таких-то родителей!» Мама – директор музея, папа – доцент в каком-то институте. Вся квартира книжными шкафами уставлена, а Катька двойками обрастает, пока не спишет у кого-то; чаще у неё, у Иры.

У стола, перебирая тонкими ножками, поджидала угощения, умоляюще глядя большими чёрными глазами, крохотная собачка.

– Первый раз вижу такую маленькую собаку. А как называется эта порода?

Катя похлопала по коленке, и живая игрушка радостно вскочила на хозяйку.

– Карликовый пинчер. Мама его из Китая привезла.

Оксана погладила чудо по голове, та поджала крохотные ушки, подавшись вперёд на ласку.

– И что все заводят больших собак – овчарок, колли?.. Или эту, помните, из «Электроника»? Какой-то терьер. Я их боюсь. Я только пуделей люблю.

Катя чмокнула своего питомца в мокрый нос:

– Скоро все таких малышей начнут держать. Они удобные.

«Собаку тебе – удобную, а юбку – неудобную. Потому что всё модно!» – подумала Ира.

Свой острый язык она и сама не любила. Услышав матерные слова от Владимировой, не выдержала:

– Хватит понос извергать из своего рта!

За подругу вдруг разъярилась Алиса:

– Степанова, давно нарываешься! От самой сейчас понос останется!

Ира долго слова не подбирала:

– А ты его своей юбкой подотрёшь?

– Ну, держись!

Ира не успела опомниться, как изящные ручки схватили её за кофту и рванули на себя.

Не стоять же истуканом! Она сжала Алисины запястья. Обе закружились в шаманском танце, каждая пыталась освободиться от упрямой соперницы. Ира смогла бы справиться, если бы не подлетевшая Наташка, вцепившаяся ей прямо в волосы.

Подруги прижали Иру к стене, и она, извиваясь змеёй, пыталась выскользнуть.

Девчоночья раздевалка, казалось, была абсолютно равнодушна к происходившему действу. Изредка доносился голос Любы Николаевой: «Ну хватит уже!»

«Метёлки» ослабили хватку. Алиса заметила уже миролюбиво:

– Что-то заигрались! А, все – дураки! – и махнула рукой.