– Господи! Что же это такое? – ужаснулся Егор, – они измываются даже над мертвыми. От увиденного, у него подкосились ноги, он присел на корточки, его вырвало. – Вот и Бориска лежит где-то, замученный и не погребенный, – подумал он. Не по-людски это. Егор хотел, в знак почтения, собрать погибших бойцов в одно место и накрыть их тела брезентом, валявшемся тут же на дороге, но вовремя обнаружил, что тела погибших заминированы. Чуть приподняв тело балагура, он увидел под ним гранату. Каким-то чудом граната не сработала. Егор в мгновенье покрылся испариной от сознания того, что сейчас он мог реально погибнуть. – Видно и вправду Господь сегодня со мной, уже без иронии, подумал он. – Прощай брат – сказал он балагуру – жив буду, навещу твою мать, и побрел, не скрываясь, по дороге в сторону Грозного. Заходящее Солнце на прощанье окрасило кровавым цветом далекую кромку гор. Стемнело и Егор справедливо полагал, что на ночь глядя, вряд ли кто отважится отправится в путь в такое страшное время. Устав брести по пустынной ночной дороге, он остановился у груды камней, отдохнуть до рассвета. Привалившись спиной к камню, он размышлял: ввязался я в плохую историю, один на вражеской территории, вряд ли я найду брата, уцелеть бы самому. Он не дооценил опасность. Правда оказалась страшней, чем он предполагал. Гостеприимные чеченцы теперь режут глотки тем, с кем жили в дружбе многие годы. Не хотелось верить в эту жуткую реальность. Крупные южные звезды над головой кажется тоже были в недоумении от происходящего под ними. Когда немного развиднелось, Егор разглядел, что остановился буквально в пятистах метрах от первых городских строений. На дороге по-прежнему было пусто. Ни из города, ни в город никто не спешил. Егор вышел из своего укрытия, но тут же опять нырнул за камни. Из города выскочила легковушка и на большой скорости промчалась мимо, обдав его клубом дыма и пыли. Пролежав в укрытии с полчаса, Егор решился покинуть свое убежище. Он не спеша пошел к строениям. Темные глазницы домов, обращенные на пустынную улицу, вселяли тревогу. Егор шел и озирался. По спине неприятно пробегал холодок. – Что, все повымерли что ли? И тут мимо уха свистнула пуля. Запоздалый звук выстрела Егор услыхал, спустя долю секунды. Он упал и откатился за трансформаторную будку, оказавшуюся рядом. – Я же безоружный – подумал он – чего они в любого человека палят, даже не спрашивают кто, откуда, зачем? Да, открыто по городу не пройдешь. Я для всех хорошая мишень. Придется забиться в какую-нибудь нору до темноты. Егор забрался в разбитый дом через провал окна. Дом был одноэтажный на несколько комнат. Двери в доме отсутствовали, были выбиты взрывом. Он с осторожностью обошел все комнаты. Под ногами хрустела обвалившаяся штукатурка. Егор ступал тихо, понимая, что за следующей стеной, мог кто-то затаиться. Дом оказался пуст. К своей радости, в помещении, где раньше видно была кухня, он под обломками штукатурки нашел закопченный чайник с остатками воды. Вода была затхлой, застоявшейся. Егор обернул носик чайника полоской ткани от рубашки и через этот импровизированный фильтр напился. – Ну вот, – подумал он, – еще бы поесть. Последний раз он ел около полутора суток назад, еще в поезде. Рюкзак с половиной буханки хлеба и куском сыра он потерял во время нападения на колонну. Обшарив кухонный шкаф и стол, Егор нашел в столе рассыпанную горстку сухих макарон вперемежку с зернами риса. – Ну, хоть что-то. Он собрал в карман куртки макаронины и рис и устроился у окна, наблюдая за улицей. День выдался пасмурный, к тому же из соседнего здания клубился черный дым. Он не поднимался вверх, а стлался по улице на уровне человеческого роста, придавленный низким атмосферным давлением. Из-за дыма обзор был невелик. В городе временами слышались перестрелки. За весь день наблюдения Егор увидел лишь небольшую группу людей, перемещавшуюся перебежками от дома к дому. Кто это были, определить невозможно. Одни были в камуфляже, другие в гражданской одежде, но оружие было у каждого. – Действительно не разберешь, где свои, где чужие, вспомнил он напутствие милицейского патруля. День тянулся ужасно долго. Сидя в своем углу, с замиранием сердца, Егор ожидал, что кто-нибудь наткнется на его убежище, но обошлось. Дом стоял на окраине, а выстрелы доносились больше из центра. Он сгрыз несколько найденных макаронин, чтобы заглушить тоскливую, сосущую пустоту в желудке. Когда темень окутала окрестности, Егор решился выйти из своего убежища. Город он знал не очень хорошо, но примерно представлял в каком направление надо продвигаться, чтобы добраться до района, где проживал его друг Аслан. Он крался точно зверь от дома к дому, от забора к забору. Где-то, на половине пути, из-под ног его выскочила тощая собака и, отбежав, загавкала на него, поджимая к животу хвост. Тут же напряженная тишина грозненской ночи взорвалась оглушительными автоматными очередями и засветилась всполохами ракет. Егор припал к земле. Рука его наткнулась на что-то мягкое. Егор пошарил рукой дальше, и его бросило в жар. Он лежал рядом с мертвецом. И не подняться, не отползти. Заметят. От трупа ужасно смердело. Егор отвернул лицо в сторону, стараясь дышать не глубоко. – Видно давно лежит, – подумал он. – Что же не убирают-то, ведь человек все же, не собака. Выстрелы стихли. Егор полежал минут десять и тихонько пополз от мертвого тела и снова наткнулся на мертвеца.