и Собаку снизу при рассмотрении внутриличностных конфликтов.

В некоторых культурах – например, в традиционных для Африки, – личность человека и на обыденном уровне рассматривается как сообщество внутри себя. И как в обществе людей существует культурное и субкультурное разнообразие, так и в каждом из нас можно увидеть маленькое отражение этого общества, с его многообразием и конфликтами.

В настоящее время уже многими специалистами принято как данность то, что внутри нас существуют субличности, которые могут проявляться, взаимодействовать друг с другом, наблюдать друг за другом и сменять друг друга в поле сознания, при этом не являясь патологическим диссоциативным проявлением.

Критерий, который позволяет выделить расстройство, смещается тогда в другую область: если субличности среднего человека могут взаимодействовать друг с другом различным образом, то при диссоциативном расстройстве они как будто оторваны друг от друга. Иными словами, речь в патологии будет не о состоянии множественности как таковом, а о сложностях во взаимодействии субличностей внутри психики и отсутствии отношений между ними. И исцелением в таком случае станет не устранение субличностей, а установление отношений между ними.

Труди Чейз пишет о том, как она пережила диссоциативное расстройство идентичности в связи с неоднократными изнасилованиями ее отчимом и побоями, нанесенными ей матерью. В ходе терапии Труди знакомилась со своими субличностями, прослеживала историю их возникновения и исследовала их особенности. Со временем она обнаружила, что ее субличности могут действовать как команда, и внутренне приняла множественность своей личности как нормальное для себя состояние.

В этом также прослеживается аналогия с обществом: важно не свести его к одной большой серой массе, полностью ликвидировав отдельную личность, а научиться жить друг с другом, принимая наши различия. Работа со своими субличностями – это психологическая основа толерантности в хорошем смысле этого слова. Ведь, в конце концов, как мы обращаемся с самими собой, так мы будем обращаться и с другими.

Получается, что субличности могут иметь как диссоциативную природу, что связано с нанесенными нам травмами, так и естественное происхождение, прослеживающееся в ходе нашего нормального ненарушенного развития.

Отвечая на вопрос, откуда берутся субличности, Джон Роуэн проследил несколько путей их формирования. Один из наиболее явных – это роли, которые мы играем в своей жизни. Например, роль учителя может быть настолько прилипчивой, что из нее сложно выйти, придя домой, а начинающим психологам иногда справедливо говорят «я не твой клиент, хватит копаться в моей голове».

С этим же сталкиваются и почти все мамы, когда их дети покидают семью и начинают жить отдельно: перестать быть только мамой очень сложно, и многие тогда продолжают компульсивно играть привычную роль, становясь мамой для всех и каждого, потому что иначе просто не умеют.

Другой источник: внешние конфликты, которые постепенно становятся внутренними. Например, девочка, которой запрещают играть с мальчиками, находится в ситуации конфликта между своим желанием и прямым запретом матери. Она переживает в связи с этой ситуацией два прямо противоположных опыта восприятия себя: «я, которая хочет играть с мальчиками» и «я, которой нельзя играть с мальчиками». Во взрослой жизни этот конфликт будет разыгрываться уже внутри нее, когда в различных ситуациях она будет слышать внутренний голос: «так хорошие девочки себя не ведут».

Помимо этого, у каждого из нас есть образ идеального себя – человека, которым мы хотели бы быть. Это герой или героиня, мудрец или волшебница, знаменитый певец или фотомодель, и в какой-то форме они уже живут в нас. В обществе есть стереотипные образы, связанные с тендерными ролями, национальностью, цветом волос и другими особенностями, и эти образы имеют отражение в нашей психике в виде субличностей.