– Значит, ты мне не веришь! – кричит Горохов. – Ты готов поверить этой фотографии?

– Я верю фактам, – кричит ему в ответ командир, – никто не знал, что мы выезжаем на задание и берем Коробка. В управлении об этом знали только несколько человек, в том числе и ты. А полную информацию имел только ты. Откуда они знали, что мы поедем к бывшей сожительнице Коробкова? Кто мог узнать ее адрес и оставить в квартире бомбу?

– При чем тут я? Ты думай, о чем говоришь! – кричал полковник. – Совсем с ума посходили в своей группе. Всюду вам предатели мерещатся. Я тебе говорю, что эта фотография фотомонтаж. Я никогда в жизни не знал никакого Скрибенко, никогда даже о нем не слышал.

– Я тоже о нем не слышал до сегодняшнего утра. Но, увидев нас, он прыгнул в окно, словно боялся раскрыть какую-то большую тайну. Он боялся этой тайны больше, чем своей смерти. А потом у него дома мы нашли эту фотографию. И ты говоришь, что его не знал.

– Если ты мне не веришь, можешь передать фотографию в инспекцию по личному составу. Или в ФСБ. Пусть меня проверяют. Но сначала ты сам проверь, может, это фотомонтаж. Может, меня специально подставили, а ты приперся ко мне из-за этого дерьма и городишь такую чушь.

– У меня погибли двое ребят. Убит мой заместитель Зуев. Полголовы снесло у Байрамова. Ранен Дятлов. А ты говоришь, что все это дерьмо! – кричал Михалыч так, что майор испуганно вздрагивал, не решаясь даже подойти к двери и закрыть ее.

– При чем тут я? – окончательно разозлился полковник. – Не сходи с ума, Михаил. Прежде чем меня обвинять, нужно все проверить, а потом уже прыгать на своего товарища. Иди и проспись, а завтра мы с тобой поговорим.

– Сегодня, – Михалыч стукнул кулаком по столу, – сегодня. Я пойду на прием к министру. Никто не знал о нашей операции, кроме тебя и твоих людей.

– Иди куда хочешь, – тоже стукнул кулаком Горохов, – только учти, что с этой минуты я отстраняю тебя от командования группой. Теперь вместо тебя будет твой заместитель.

– Иди ты к…. матери, – выругался подполковник, – ты даже не слушаешь, что тебе говорят. У меня уже нет заместителя. Майор Зуев сегодня убит. – С этими словами он вышел из кабинета, хлопнув дверью. Увидев меня, он кивнул и зло сказал: – Ты еще здесь. Очень хорошо. Позвони ребятам и узнай обстановку.

Он прошел дальше, словно не разобравшись до конца в своих чувствах. Потом повернулся и, взглянув на меня, спросил:

– А как твоя спутница?

– Я проводил ее домой. – Кассету вытащил?

– Да, я же вам докладывал.

– Помню, – тихо сказал он и вышел из комнаты. Я двинулся следом. Потрясенный майор сидел, открыв рот. Когда я выходил, он тихо прошептал:

– Они всегда так разговаривают?

– Всегда, – сказал я, выходя из кабинета следом за подполковником.

Они вышли вдвоем в коридор. Подполковник посмотрел на своего сотрудника.

– Позвони в больницу, узнай, как себя чувствует раненый. Пусть Маслаков дежурит до двенадцати часов дня. И никуда чтобы не отлучался. Потом я пошлю кого-нибудь из ребят. И попрошу установить там наш специальный пост.

Шувалов кивнул. Он видел, в каком состоянии находился подполковник, и не решался ничего спрашивать. Они прошли в свое крыло. Подполковник увидел Петрашку.

– У нас новости, командир. – Ион запыхался от быстрого шага. – Мы решили опросить соседей, которые живут рядом с Метелиной.

– И что?

– За десять минут до появления ребят туда приехала белая «Хонда» с двумя неизвестными. Они поднялись в квартиру.

Звягинцев открыл дверь кабинета, входя и жестом подзывая офицеров.

– Садитесь, – он тяжело опустился в кресло, – значит, говоришь, за десять минут до нашего приезда?