Набрать удалось только половину. Дальше в горлышко лезла тина и серая муть.

Пытаясь закрыть банку крышкой, я вывалялся в грязи весь, даже зачерпнул ил ртом и носом. Из лесу повалил, гонимый ветром, дым. В пятках защекотало.

Выбравшись к коню, я схватил палку и в отчаянии со всей мочи треснул его по крупу. От неожиданности Ладный заржал, дёрнулся и вырвал копыто из дыры, оставив там подкову. Я только успел вскочить на спину, как конь рванул в сторону дома – уже слышался гул и треск, порождаемый огнём.

Когда мы влетели в деревню, Вовка с Лёнькой уже стояли в толпе у ворот Авдотьи. Чьи-то руки стянули меня с коня, сорвали рюкзак. Оставалось ждать.

Дым пополз по улочкам нашей деревни. Огонь стал виден от дома Авдотьи.

Начался переполох. Бабы заголосили. И в миг, когда огонь уже занял кромку леса, кинув горящую ветку на нашу крышу, в небе из ниоткуда заклубилась тяжёлая свинцовая туча, всё увеличиваясь и матерея. На землю упали первые бряклые капли дождя. В следующий миг ливанул такой дождь, что скрыл от глаз всё вокруг. Шипение воды слилось с шипением горящих головешек.

– Люди добрые, чудо! Чудо свершилось! Авдотьюшка, милая! Спасла ведь нас!

Бабы лавиной кинулись в двери избушки. Авдотья лежала на полу, неуклюже прислонившись к кривой лавке. Перед ней стоял таз с мутной водой, посреди, на дощечке, плавала потухшая свечка.

– Зовите фельдшерицу! Авдотье плохо!

Долго Авдотья лежала, обхаживаемая фельдшером. Еле выходили. К следующему лету о пожаре напоминали только обугленные стволы, чернеющие среди молодой буйной поросли. Только во снах ещё часто слышался гул огня и высохшее озеро с липким илом…

Время – это иллюзия. Наше прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно, а не последовательно.

Альберт Эйнштейн

«Умираем», – шепчут души тех, чьи жизни прямо сейчас уносит в бездну таинственный перевал Чике-Таман.

Каково это – умирать?..

– Живее, рассаживаемся согласно купленным билетам, – крикнул водитель, глубоко затянулся вонючей сигаретой и выпустил клубы сизого дыма.

– А багаж куда? – Девушка со взглядом тибетского гуру выкатила свой увесистый чемодан чуть вперёд.

– Багаж? Мы же на экскурсию. Дорога сложная, много пассажиров не берём, багаж тем более.

Лицо девушки показалось водителю знакомым. И даже не само лицо, а проникновенный взгляд тёмно-карих глаз. Знаете, бывает так: видишь человека впервые, но будто всё уже было, вот так стояли и именно об этом говорили. Дежавю. Хотя могло быть тому и простое объяснение: до маршрута к шаман-дереву контора возила туристов на метеорит, а когда метеорит исчез, маршрут поменяли. Метеоритские поездки были популярными. Не то что сейчас. Чуйский тракт – дорога не из лёгких, всякое случается, да и много странного рассказывают про эти места.

Водитель поморщился и поглядел на Бабырган – место тысячи молний, святую вершину, с которой духи наслаждаются пейзажами бескрайних просторов долины Катуни. Говорят, если Бабырган затянут облаками, хорошей погоды не жди. И вообще не жди хорошего. Смачно сплюнув дурные мысли о Бабыргане, водитель поглядел вслед девушке с чемоданом.

Бедолага протискивалась между рядами. ⠀

– Разрешите? – спросила она у интеллигентного вида женщины с золотыми кудрями. ⠀

– Экскюз ми? – Златокудрая была явно не из местных, и девушка устремилась в самый конец салона. ⠀

– Поместилась, отлично, – пробасил водитель, снова заглянув внутрь. Странная компания собралась. Парочка, которая постоянно ругается, болтают за всех пассажиров вместе взятых. Старик немой. Иностранка, еле лепечет по-русски. Бабка с мальчишкой – вся в цацках, бубна только не хватает, явно не родня пацанёнку…