– Погода портится, отец, надо торопиться, ― прервал размышления Игната голос Сулева.

– Должны успеть, сынок, должны. Иначе на веслах не выгребем.

Долбленка смогла дотащить плот до старого причала, когда слабо накрапывающий дождь после тягучего громового раската перерос в ливень. Вот за что не любят мокропогодицу, так именно за эту внезапность. Пришлось срочно вытаскивать лодку на берег, переворачивать вверх дном и бежать за помощью. Перетаскивать тяжелые сундуки люди отказались. Еще предки завещали, что когда боги шалят, смертным не стоит попадаться им на глаза. Небо раздирали разряды молний, а в такое время лучше пересидеть. Лишь только на следующее утро стихия смиловалась над самолвинцами, но для работы времени уже не было. Из Пнева прискакал гонец, сообщивший, что пограбленные ливонские купцы с отрядом наемников движутся в сторону вотчины Гюнтера, называя Самолву не иначе, как разбойничьим гнездом.

Между тем прошло уже изрядно времени, как Гюнтер специально нагнетал обстановку, поощряя вылазки Трюггви. Рано или поздно пришлось бы держать ответ, а зная, что ливонцы трясутся от страха после победоносного шествия кочевников, одновременно пытаясь потушить разгоревшееся восстание покоренных балтийцев, и не располагают серьезными силами для наказания обнаглевшего князька ― творил все, что душе угодно. Но в данный момент швабец перехитрил сам себя, пощипал не тех купцов. Работорговля приносила существенный доход в казну диоцеза и курировалась на самом высоком уровне. Потерпевшие ганзейцы незамедлительно обратились с жалобой к епископу, подкрепив прошение звонкой монетой. Получив добро на карательную экспедицию, с целью привести на суд Гюнтера Штауфена, они за неделю подготовили войско ― и вот оно уже перед дверью. Штауфен сидел в избе старосты, размышляя над картой-макетом своего княжества. Его власть признали в Кобыльем городище, Таборах, Замошье и Чудской Руднице. Это было почти двадцать крестьянских семей с детьми и хозяйством. Деревенька Остров при подходе латной конницы Трюггви ― внезапно вымерла, так что переговорить с местным лидером не получилось, несмотря на это, щит с гербом на пустой избушке закрепили, и никто его впоследствии снять не посмел. Гологляк, Козлово, Луг и Чудские Заходы придерживались нейтралитета, ссылаясь на псковских бояр, за которыми были закреплены данные населенные пункты. Однако, когда легитимной власти подолгу не видно, хочешь не хочешь, а задашься вопросом: а зачем такая власть? Впрочем, когда основы управления подорваны, возникает момент их замены более полноценными механизмами. И повод подходящий образовался ― интервенция. Так что сидел властитель Самолвы и просчитывал, как врага остановить и территориями прирасти, да еще при всем при том обойтись малой кровью. В распоряжении Гюнтера были: дюжина датчан, девять новгородских ушкуйников, под предводительством Федота, Воинот и оруженосец Павлик. Нельзя было списывать со счетов и Нюру, ибо драться умела почти не хуже любого начинающего оруженосца, да несколько десятков местных ополченцев со старостой во главе, предпочитавших плотницкий топор клевцу.

– Слушай меня внимательно, ― обратился Гюнтер к жене, ― на тебе остается оборона Самолвы. Если что-то со мной случится, то даже стены недостроенного замка смогут сдержать неприятеля. Захар соберет ополчение, выдашь ему все оружие, что у нас есть.

– А если случится самое плохое?

– Тогда к дяде, на остров. Новгородцы, когда рыли подземный лаз, наткнулись на старинную галерею. Она ведет к озеру. Там, кстати, наш хитрющий Захар Захарыч хранит запасы меда. Так что знай, из замка можно выбраться.