– Ты должна научиться контролировать страх и своих якобы товарищей, – с хладнокровием пробормотал он. Его лицо, жесткое и бескомпромиссное, было своеобразным олицетворением жестокого мира, в котором они все жили. – Иначе ты не выживешь.

Лея, ощущая, как её дух медленно ломается под натиском окружающего ужаса, всё же собрала последние крохи решимости:

– Прошу… – начала она, но её слова, слабые, как шепот ветерка, потонули в первом ударе кнута, который, словно остроконечный молот, оставил глубокую рваную рану на её спине. Боль была невыносимой, как разрывающее её тело пламя, отзывающееся острой болью на каждый вдох и выдох.

Тень, не терпящий жалоб, каждый его удар был методичным и холодным, как самой природы акт насилия, оставлял всё новые и новые кровавые следы. За каждым его жестом следовал взрыв агонии, который смешивался с едким холодом страха, заполняющим её разум, как вода заполняет треснувшую дамбу.

– Кричи, трусиха, – зашипел один из членов банды, смотря на неё с презрением и недоверием, как на ничтожество. Для Леи было ясно, что удержаться от боли будет почти невозможно, но она должна была попытаться.

– Нет… я не… – сказала она сквозь стоны, сжимая зубы так сильно, что казалось, они могут треснуть от напряжения и боли.

– Хватит! – вмешался другой, его голос, неожиданно тёплый, как ни странно, показывал знак сочувствия и надежду на прекращение происходящего. – Уже достаточно.

– Это не тебе решать! – взревел Алехандро, его страсть к дисциплине бандитов была непреклонной, обрушив еще один удар. – Докажи, что ты достойна быть с нами!

Каждое его слово было пропитано ядом ненависти и разочарования, отзываясь в Лее новой, невыносимой волной боли и осознания того, как её ошибки могут стоить ей жизни.

Наконец, когда казалось, что её тело и дух вот-вот поддадутся, Тень опустил руку и прекратил наказание. Лея, вся в крови и словно опустошенная эмоциями, её дыхание было прерывистым и хриплым, как у животного, загнанного в угол.

– Посмотрим, что ты вынесешь из этого урока, Лея, – произнес он глухо, с нотками неприязни в голосе, опустив руку. – Ошибаешься – будешь наказана и всю свою жизнь будешь нести эти отметины на теле и в душе, как постоянное напоминание об уязвимости и уроке, извлечёнными из этой чудовищной сцены.

Когда наказание закончилось, Эль Сомбра наконец освободил её, бросив на холодный бетонный пол. Его лицо было воплощением безразличия, словно она была лишь марионеткой в его грязной игре. Остальные члены банды смотрели на неё, некоторые с сочувствием, полным скрытого сожаления, другие с презрением, растекающимся по лицам темной тенью превосходства.

– Если хочешь выжить, стань сильнее, – бросил Алехандро, его слова были как ледяные осколки, от которых исходил предупреждающий холод. Он обернулся, его черная фигура слилась с тенью коридора, оставляя её одну в гуще беспощадной реальности.

Лея лежала, едва дыша, но в её глазах тепло начало сменяться холодной решимостью. В этом взгляде была таинственная глубина, подобная ночному морю, скрывающему свои тайны от посторонних. Многострадальные её губы всё же собрали силы, чтобы прошептать – больше для себя, нежели для окружающих:

– Я стану сильнее, – сказала она себе под нос, сжимая кулаки с отчаянной силой. В этих словах была твёрдость гор, не поддающихся времени и стихиям. – Я докажу всем, на что способна.

Её стойкость крепла с каждой минутой, как железная маска на лице воина, закрывающая слабости и неуверенность. Она наконец осознала, что теперь вся её жизнь будет полна испытаний и боли, словно бесконечные тренировки перед неизбежной битвой. Ошибки будут, и наказания не избежать, но Лея уже знала одно наизусть: она должна выжить и взять всё под свой жесткий контроль.