Он посмотрел на жену фельдфебеля.

– Послушайте, – начал он, но вовремя удержался. – Дайте ему на чай и запишите на мой счет.

Он отправился в свою комнату, запаковал чемодан и велел денщику отнести его тотчас же на вокзал и ждать его там. Потом сошел вниз.

В дверях стоял фельдфебель, смотритель тюрьмы. Он ломал себе руки и, по-видимому, был страшно взволнован.

– Вы тоже хотите уехать, господин доктор? – жалобно спросил он. – А тех трех господ еще нет, они в Париже, за границей! Господи, чем все это только кончится? Я попадусь, ведь я один, на мне вся ответственность.

– Ну, не так уж страшно, – ответил Франк Браун, – я уезжаю всего на два дня. Тогда, наверное, уже вернутся и те.

Фельдфебель начал опять:

– Да ведь я не из-за себя только. Мне все равно. Но другие все завидуют мне. А сегодня как раз будет дежурить сержант Беккер. Он…

– Он будет молчать, – возразил Франк Браун, – он только что получил от нас больше тридцати марок – милосердное подаяние англичан. Впрочем, я зайду в Кобленце в комендантское управление и возьму отпуск. Ну, вы довольны?

Но смотритель вовсе не был доволен:

– Как? В управление? Помилуйте, господин доктор! Ведь у вас нет пропуска в город. А вы еще хотите в комендантское управление!

Франк Браун рассмеялся:

– Именно туда-то я и пойду. Я хочу призанять деньжонок у коменданта.

Фельдфебель не произнес ни одного слова, стоял неподвижно, точно окаменев, с широко раскрытым ртом.

– Дай-ка мне десять пфеннигов, – крикнул Франк Браун своему денщику, – мне надо заплатить у моста!

Он взял монету и быстрыми шагами пошел к двери. Оттуда в офицерский сад, перелез через стенку, нащупал на другой стороне сук огромного дуба и спустился по его стволу. Потом пробрался к реке.

Через двадцать минут он был уже внизу. По этой дороге они обыкновенно прокрадывались во время своих ночных прогулок.

Он дошел вдоль Рейна до моста, а потом направился в Кобленц. Явился в комендантское управление, узнал, где квартира генерала, и поспешил туда. Послал свою визитную карточку и велел сказать, что он пришел по крайне важному делу.

– Чем могу вам служить?

Франк Браун сказал:

– Простите, ваше превосходительство, я арестован, с гауптвахты.

Старый генерал недовольно посмотрел на него, видимо, рассерженный неожиданным ответом.

– Что вам угодно? Да и как вы пришли в город? Есть у вас пропуск?

– Есть, ваше превосходительство, – ответил Франк Браун. – Пропуск в церковь.

Он лгал, но знал хорошо, что генералу нужен только какой-нибудь ответ.

– Я пришел просить ваше превосходительство дать мне отпуск на три дня в Берлин. Мой дядя умирает.

Комендант вспыхнул:

– Какое мне дело до вашего дяди? Нет, невозможно! Вы сидите там наверху не для своего удовольствия, а потому, что вы нарушили законы государства: понимаете? Всякий может прийти и сказать, что у него умирает дядя или тетка. Если бы это по крайней мере были родители, я еще понимаю! Я принципиально отказываю вам в отпуске!

– Покорно благодарю, ваше превосходительство, – ответил Франк Браун. – Я тогда немедленно телеграфирую своему дяде, его превосходительству действительному тайному советнику профессору тен Бринкену, что его единственному племяннику не разрешают приехать к нему, чтобы закрыть его усталые глаза.

Он поклонился и направился к двери. Но генерал удержал его. Франк Браун этого ждал.

– Кто ваш дядя? – спросил генерал, колеблясь в нерешительности.

Франк Браун повторил имя и громкий титул, вынул из кармана телеграмму и протянул ее коменданту:

– Мой бедный дядюшка приехал в Берлин делать операцию, но она, к несчастью, прошла неудачно.

– Гм! – заметил комендант, – поезжайте же, молодой человек, поезжайте скорей. Быть может, его еще удастся спасти.