Это удивило Костарева, но виду он не подал. Попытался еще ударить.

И вновь короткий прямой. Видимо, его коронный.

Я опять ушел. Приятно ощутил, как пружинят мои молодые ноги, как четко слушается команд тело и мускулы. И ничего не скрипит, не болит, не колит. Кайф!

Ну-ка, попробуй это!

Серия из двух джебов и хука произвела на Костарева неизгладимое впечатление. Отскочив назад, вертя головой, в которую пришлись все три пропущенных удара, он выпученными глазами посмотрел на меня. Потом перевел взгляд на своих спутников. На молчаливый вопрос получил лишь непонимающие пожимания плечами своих спутников.

– Задавлю! – прошипел противник.

И вновь ринулся в атаку.

Видимо, ярость распалила парня, он, наконец, стал отрабатывать лучше. Два боковых, два прямых. Блоком я принял их, чувствую силу противника. А потом контрударил. Желая эффектней задеть противника, провел апперкот.

И попал!

Костарев клацнул челюстями, расстелился на полу. Некоторое время непонимающе смотрел по сторонам. Потом, поняв, что произошло, резко подскочил. Шатающейся походкой пошел на меня. Зря это он. Лучше бы отсиделся. Потом голова будет как чугунная и болеть будет пару дней, не переставая.

– С тебя хватит! – рявкнул я.

Но Костарев не желал терять авторитет в глазах окружающих, решил идти до конца.

Толпа, собравшаяся вокруг, затихла. Каждый понимал, что сейчас творится история, о которой будут говорить в ближайшие месяцы за школой, пересказывать в красках, добавляя что-то от себя, откровенно привирая.

А вот удар коленом – это уже нарушение правил. За такое в спарринге могут и темную устроить. Но, видимо, для Костарева не было никаких принципов.

Разозлившись, потрясывая ушибленную ногу, я решил поставить в этом поединке точку. Если уж от противника пошла такая подлость, то пощады не жди!

Два обманных. Пауза. Еще обманный. Боковой в руку, чтобы оттянуть ее. И хук слева, точно в угол челюсти. От сухого щелчка даже вздрогнули спутники Костарева – словно плетью. Сам противник неуклюже махнул рукой и в глубоком нокауте завалился на пол. Бой бы окончен.

Повисла долгая пауза, затянувшаяся до тех пор, пока не прозвенел звонок. И даже потом все принялись расходиться по классам в траурном молчании, поглядывая на Костарева. Парень очнулся, тряс головой, фыркал. Потом, выхватив меня рассеянным взглядом из толпы, прошипел:

– Конец тебе!

Судя по испуганным лицам ребят, я понял, что это не какая-то образная угроза. Проблемы ожидались самые серьезные. И видимо, в скором времени.

– Знатно тебя приложило об голову! – произнес Егор, осторожно крадучись подходя ко мне со спины, словно я мог его ужалить. – Ты зачем Костарева так отделал?

– Заслужил, – ответил я.

– Он-то, может, и заслужил. Только вот разворошил ты осиный улей.

– Не надо меня пугать.

– Андрюха, а я и не пугаю, говорю, как есть. Он же сейчас дружков всех своих соберет и тебя возле школы караулить будет. С одним ты справился, тут вопросов нет. А с пятью?

Вопрос был резонным, но найти на него ответа я не смог.

– Поэтому, Андрюха, подумай, как назад будешь возвращаться домой.

Егор воровато оглянулся, сказал:

– Ладно, пойду я.

И ушел, оставляя меня одного. Кажется, вляпался я в самое настоящее дерьмо, потому что вонь поднялась знатная, и никто теперь подходить ко мне не желал. Это было видно по тому, как на меня украдкой поглядывают ученики, о чем-то боязливо перешептываясь. Впрочем, меня это не пугало. Да, неприятно. Но Костарева я один раз уже научил уму-разуму. Могу и второй раз.

Оставшиеся уроки я отсидел кое-как, и звонок с последнего урока встретил с радостью. Пора было возвращаться домой.