Роман собрался сказать еще что-то, но вдруг смутился, закашлялся и вспомнив, видимо, что он человек неразговорчивый, побрел ссутулившись к своему стулу у вазона с каким-то высоким южным растением, раскинувшим высоко над головой ветви широким балдахином. Под покровом листвы Роман затих и до конца семинара молчал, отказываясь отвечать вопросы.

Общий разговор вскоре стал рассыпаться на горячие осколки из спорящих групп, а затем и пар, продолжавших негромко и с удовольствием рассуждать о любви. При этом народ постепенно покидал зал, естественно забыв про Шурку, который тщетно пытался взывать к сознательности коллектива, так и не оставившего в отсутствие твердого организующего начала, каким был Андрей, ни одного письменного свидетельства проделанной коллективно работы. И теперь докладчику предстояло превратить свои скомканные воспоминания о дискуссии в содержательный письменный отчет о прошедшем плановом мероприятии.

– Да не расстраивайся ты! – Платон весело обнял высокого и худого Шурку за плечи, хотя сам был почти на голову ниже. – Помогу я тебе, да и подумаем еще вместе, – завтра на природе времени будет достаточно.

Хоть сотрудники творческого центра, были людьми исключительно высоко квалифицированными и творческими, пятницу они любили не меньше, чем прочее население страны. Вечер последнего рабочего дня, – сладкое время предвкушений, – это безусловно лучшие часы недели. И прелесть этого времени невероятным образом сохранялась даже тогда, когда в выходные предстояло поработать над какой-нибудь срочной задачей. Народ собирался в лаборатории для серьезного дела, но настроение у всех было какое-то шаловливое. Шутки и розыгрыши то и дело вызывали взрывы смеха в разных уголках «Лабы». Между тем, дело делалось и с задачей справлялись даже быстрее, чем в обычное время.

Впрочем, эта пятница, завершившаяся большим содержательным разговором о любви, была не просто последним рабочим днем, но преддверием долгожданного мероприятия, которое именовалось сладостным и удивительно благозвучным в это время года словом «пикник».

Отъезд на природу был назначен сначала на семь утра, но в результате длительного обсуждения с серьёзными аргументами, изложенными во вдохновенной речи всегда сонного Вовы-завхоза, время сбора основной группы перенесли на восемь. Рыбаки и ответственные за подготовку лагеря выезжали в шесть или раньше, если сочтут нужным. От остальных они не зависели, располагая специально оборудованным стареньким, но надежным японским восьмиместным минивэном – собственностью «Лабы».

Опоздавших не было и минут в десять девятого, когда ласковое августовское солнце уже заботливо прогрело автобус, сотрудники Лабы расселись по местам и двинулись по знакомому и сказочно очаровательному лесному маршруту. Смешанный лес плотной зеленой стеной стоял вдоль дороги, выпустив вперед к обочине бойкий, разношерстный подлесок. Заросли лещины и бересклета, малины и шиповника разных видов тут и там тянулись ветвями к дороге, а многочисленными хвостатые обитателями, то и дело выскакивали на проезжую часть к всеобщей радости пассажиров автобуса.

Постепенно дорога пошла на подъём. Близился перевал, – самый трудный для водителя участок пути, где было не только много похожих друг на друга развилок, но сама дорога была крайне неровной, местами каменистой, а местами заросшей густой травой и потому плохо различимой и скользкой на крутых спусках. Конечно, Антон был водителем опытным, и маршрут был ему хорошо знаком, но ситуация на перевале нередко менялась и предвидеть каждый очередной сюрприз бывало трудно. Внимательно вглядываясь в дорогу, и осторожно объезжая взявшиеся невесть откуда новые камни, Антон тревожно посматривал по сторонам на лужи тумана, становящиеся все более глубокими и плотными. К тому времени, когда автобус по его расчетам находился в верхней точке пути, туман вдруг полностью укутал сосны и скалы, совершенно скрыв и без того плохо различимую дорогу.