Опешил Петр от увиденного – вокруг творился бардак:

Электричество носилось из угла в угол по комнате, сшибая с ног утренний свет, порывавшийся протиснуться ближе к кровати Петра. Ругаясь и чертыхаясь, поскальзываясь на утренней росе, стадо диких бизонов прошло ураганом в коридоре, а за ними вприпрыжку скакал Андрей Вадимович Старо, погоняя и присвистывая непослушных копытных. Он остановился у открытой двери в комнату Петра Сергеевича и здороваясь одернул поля своей ковбойской шляпы.

– Ну это уже не смешно. – подумал Петр и встал с кровати.

Мыши потягиваясь и зевая выходили из своих норок, брались за швабры, тряпки и начинали лениво прибираться за безобразием, которое устроили их сожители в комнате за ночь.

– АХАХАХААА – Так, ну ка, брысь – любя, прогнал заботливых грызунов Петр и стал сам чистить пространство от всего лишнего. Как только вокруг не осталось ни одного предмета и закона, он выдохнул свой завтрак на белоснежную скатерть и принялся на него смотреть, покусывая локоны своих разноцветных длинных волос.

За окном было темно, хмурое осеннее небо подернулось дымкой, вскочило, подняв подол платья, и посеменило поближе к удаляющемуся солнцу… Петра это склонило ко сну.

Сон обнял его нежно и отечески, прижав к своей нежной гладко выбритой, широкой как два стадиона, груди. Позволил провалиться в себя и выразил сомнения о решении Петра покинуть и без того абсурдный алогичный свой мир:

– Вошки дали варило насантики? – заявил Сон Петра.

– Стал диким, что же еще? – отвечал Петр Сергеевич.

– Износился, видимо, крол, не видя стаб… вот и загорил ватну, – подтвердил Сон и оставил Петра Сергеевича наедине с собой:

– Я Петр, – протянул, здороваясь, Петр руку Петру.

– А я Петр Сергеевич Первичный – вежливо взаимно поздоровался Петр.

– Стадно годно прашливо! – воскликнул Петр, удивив своим резким заявлением Петра Сергеевича.

– Ну уж не до такой степени, – опешил Первичный.

– Возгапнул иерархию на скваде, – парировал тот.

– Именно, раз два три четыре и припорка! – окончательно поставил в разгоревшемся споре, как хвост птицы вида другого, что было яйцом изначально, всегда и вопросами озадачивала живущих в плоском отражении зеркала мира, точку Петр Сергеевич и вышел в дверь, оставив Петра следить за мышами и бизонами.

Старясь замять происходящее или забыть, наш герой подался в творчество, он писал, сочинял, отражая от себя реальность и действительность, но… его не понимали, и обратно швыряли эту реальность в виде стаканов с пивом и рюмок с самбукой… и тогда… испив их все на лету, Петр решил расставить точки над «И», и ответить без всяких стеснений и противоречий на том языке, который и понимали зверята не разумные:

Стал твоим, игнорируя ноты,

Но с другими спавнились боты.

И Не сложно пять слов мне сказать:

Изи, рил ток, твою мать!

Запомни жалкий человек —

Наш мир как кипящее масло.

И превращаешься ты в чебурек,

Когда на районе опасно.

Стадо желало, стадо хотело

Знать где пастух пропадает.

Бродило бесцельно и неумело,

Пока он в земле отдыхает.

Не стоит скупиться на время..

Не надо жалеть и грустить.

Отринь от себя это мерзкое бремя,

И поехали с нами тусить! Тусить!

Хватит играться, хватит стебаться.

Не нужен мне твой секрет.

Я истину вижу, кончай раздеваться,

Кончай и ешь свой обед.

Но карусель твоя встанет.

И не будет сил продолжать.

А когда и надежда оставит,

Приходи под землею лежать… Со мной.

Возвращение металлических голосов

Правый голос: Мы вернулись!

Левый голос: Нас много!

Металлические голоса: Мы полны мести!

Миллионы лет эволюции не прошли даром для металлических голосов. Они стали совершенны до неузнаваемости, но все же это были они – все те же жестокие и ненасытные металлические голоса. Петр почувствовал их приближение задолго до того, как они приблизились, но чтобы не будить детей своих и гостей дома, он бесшумно ступал по ступеням парящим в воздухе в бесконечных коридорах и неисчислимых комнатах тут и там, по пятам по коврам по битам за ним шел капитан…