Страшила Дэн помогает Дио подняться к виселице. Спотыкаясь, девушка бросается к сестре. Не слышу, о чем они говорят, но сестра испускает горестный стон, который будет преследовать меня до конца моих дней. Затем она в слезах оборачивается ко мне. Что ей сказала Эо? Женщины плачут, даже мужчины вытирают глаза. Дио рыдает, цепляясь за ноги Эо, ее приходится отрывать силой. Лорд-губернатор небрежно кивает судье, не глядя в сторону приговоренной. Так же он, наверное, кивал, когда вешали моего отца.

Глядя на меня, Эо произносит одними губами: «Живи для большего!» Достает откуда-то помятый и высохший цветок гемантуса, который я тогда сорвал для нее. А затем кричит, громко, что есть силы, обращаясь к толпе:

– Разбейте цепи!!!

Крышка люка проваливается. Вижу волну взметнувшихся рыжих волос и ноги, болтающиеся в поисках опоры. Горло хрипит, сдавленное петлей, глаза выкатываются из орбит. Я не в силах спасти ее от этого, мир жесток и не хочет подчиняться моей воле. Да, я слаб и потому молча смотрю, как мою жену убивают, подаренный мной цветок выпадает у нее из руки. Видеокамеры продолжают запись. Бросаюсь вперед, целую и обнимаю ее ноги. Не хочу, чтобы она долго страдала.

Сила тяжести на Марсе невелика, и чтобы петля сломала шею, приходится тянуть за ноги. Это разрешают сделать родным.

Хрип быстро смолкает, не слышно даже скрипа веревки.

Моя жена так мало весит.

Она ведь была еще так молода.

Звучит ритуальный плач. Тысячи людей под эшафотом стучат кулаками по груди. Сначала быстро, в такт бьющемуся сердцу, потом медленнее – каждую секунду… две… пять… десять. Наконец стук замирает совсем, и плачущая толпа рассеивается, как горсть пыли на ладони под завывание ветра в пустой заброшенной шахте.

А золотые не спеша поднимаются ввысь и улетают.

Тесть с Лораном и Кираном сидят у нашего порога всю ночь до утра. Говорят, чтобы мне не было так одиноко. На самом деле они боятся, что я умру. Я хочу умереть. Мать перевязывает мне спину шелком, который моя сестра Лианна тайком вынесла из ткацкой.

– Не мочи, а то нуклеин не подействует, шрамы останутся.

Что мне шрамы? Эо их не увидит. Никогда больше она не погладит меня по спине, никогда не поцелует мои раны.

Ее больше нет.

Нарочно ложусь на спину, чтобы боль заставила забыть о жене, но не могу. Она ведь до сих пор там висит. Утром по дороге на работу мне придется пройти мимо ее безжизненного тела. Скоро появится трупный запах… Моя красавица-жена сияла слишком ярко – такие долго не живут. Я чувствую, как руки тянут ее за ноги и ломается хрупкая шея – тело так и не перестало дрожать.

В спальне есть тайный ход – я вырыл его давным-давно, еще в детстве, чтобы тайком от матери выбираться из дому. Теперь он пригодится. Лампы снаружи горят тускло, никто меня не заметит.

В поселке тишина, только экран по-прежнему мерцает, снова и снова прокручивая запись казни. Они хотят вдолбить нам бесполезность сопротивления, но допустили одну ошибку. Порку плетьми тоже показывают, и песня Эо звучит снова и снова. Даже не будь она моей женой, я поклонился бы ей как святой мученице, которой жестокие враги решили заткнуть рот.

Внезапно экран темнеет. Не припомню, чтобы такое случалось прежде. Треск помех, затем появляется Октавия Луна со своим обычным набором фраз. Можно подумать, кто-то взломал сеть Сообщества, потому что на экране вновь возникает изображение моей жены. «Разбейте цепи!» – кричит она, и экран гаснет. Затем раздается треск, и изображение появляется вновь. Еще раз звучит призыв Эо. И снова экран гаснет. Затем возобновляется стандартная программа, но она еще раз прерывается криками Эо. А вот я тяну ее за ноги. Изображение гаснет.