В каюте Бенно и Винкельман говорили о Бразилии, о новых колониях в самом сердце страны, о трудностях доставки туда всех переселенцев, как вдруг с моря донесся странный звук.

– Собака! – воскликнул Бенно. – Это собака залаяла!

– Да, как будто собака! Но ведь здесь нет собаки!

– Здесь на судне нет, но лай донесся как будто с моря!

– Да, с моря, и как близко!

– Вахтенный! – крикнул, вскочив со своего места, старший штурман. – Ты ничего не видишь со стороны правого борта?

– Ничего, сэр!

– Смотри зорче, слышишь!

– Есть! – отозвался вахтенный матрос.

Старший штурман взял подзорную трубу и стал смотреть в том направлении, откуда продолжал слышаться лай. Но даже и его привычный, зоркий глаз не мог ничего различить в густом тумане. Тревожно постучал он в дверь капитанской каюты и нервным, торопливым голосом произнес:

– На пару слов, капитан!

Спустя минуту капитан вышел на палубу.

– Ну что? Ветер-то, как видно, окончательно стих, и мы совсем ни с места!

Штурман объяснил капитану в двух словах, в чем дело, и лицо последнего омрачилось.

– Дайте скорее рупор! – крикнул он властным голосом.

Через минуту явился, точно вырос из-под земли, проворный матрос с большим медным рупором в руках; капитан взял его и приложил ко рту. Протяжные громкие металлические звуки «ту-ут! ту-ут»! огласили воздух, разносясь далеко-далеко в ночной тишине и произвели переполох среди частью уже спящих пассажиров. Многие выбежали наверх; впереди всех мчался точно обезумевший Мигель.

– Собака! Где собака? Я слышу, она лает!

– Молчать! Что за крик?! – грозно приказал капитан.

Все на мгновение смолкли, и среди всеобщей тишины снова послышался совершенно явственный громкий жалобный лай, на этот раз уже совершенно близко.

– Слышите? Слышите?! Это – смерть! – внезапно крикнул Мигель и, заломив руки за голову, готов был кинуться через шканцы[4], если бы Рамиро не схватил его как раз вовремя за пояс.

Взглянув в лицо перуанца, несчастный громко вскрикнул от ужаса.

– Пусти! Пусти меня! Где же весло? Ты хочешь меня убить!

– Мигель! Опомнись! Приди в себя!

– Нет! Нет! Бедная собака, как она лает! Она хочет спасти своего хозяина!

– Не обращайте внимания, сеньоры! Он немного не в себе! – сказал Рамиро.

– Нет, нет, я не помешанный! Я – Юзеффо! Юзеффо!..

Вдруг Рамиро быстрым движением закрыл ему рот; его сильные руки схватили тщедушного юношу и увлекли его в помещение между деками. Оттуда послышались звуки ударов и жалобные вопли Мигеля.

Все это было делом нескольких секунд; звуки рупора снова огласили воздух, но и на этот раз не последовало никакого ответного сигнала, не показалось огней; только собака продолжала лаять все громче и громче под самым штирбортом[5].

Кто-то дал несколько холостых выстрелов по направлению лая по воде; спустили несколько ракет, но и это все осталось без ответа.

– Это не более как покинутое судно, на котором лает эта собака! – сказал, наконец, капитан.

– Но в таком случае почему вас так пугает эта собака и это покинутое судно? – спросил Бенно.

– В такой туман столкновение в открытом море – страшное дело, молодой человек! – ответил за капитана старший штурман. – Впрочем, через несколько часов, с рассветом, мы разрешим эту таинственную загадку!

И все с напряженным чувством стали ожидать рассвета. Вот прошли уже два, три часа; теперь уже недолго оставалось ждать, пока восток озарится первыми лучами молодого утра.

А собака все продолжала то громко лаять, то жалобно выть. Быть может, она была единственным живым существом на этом покинутом невидимом судне?

– Туман расходится! Смотрите, там на востоке зажигается заря!