– Я его найду, ты не сомневайся. У меня теперь есть знакомые в МИДе.

– Только не надо никого искать, чего доброго закроют, вообще станешь невыездным.

– А Оксана как?

– Да нормально. Ей не привыкать. Она от своего Петьки постоянно получает, в фигуральном смысле. Такая красивая была в школе. А этот Петруччо такой трепач, – сделала акцент на букве «ч» Лиза.

– Красота наказуема, – он погладил волосы Лизы. – Синдром Анны Карениной, сначала она бросается в глаза, потом на шею, далее – под поезд. А все из-за того, что некоторые мужчины слишком много бросаются словами.

– Еще один, – усмехнулась Лиза и убрала его руку со своей головы.

В это время перед ними торопливым шагом промчались двое молодых ребят, с авоськой, которую они тащили вдвоем. Авоську распирало от набитых банок сгущенного молока. На этой груде лежа длинная полукопченая колбаса и бумажный пакет, из которого торчали куриные лапы, и курица, и колбаса то и дело норовили съехать. Парням приходилось их то и дело ловить и поправлять.

– Давай поменяем руки, – предложил тот, что повыше.

– Давай.

– И смотри за колбасой и за курицей, чтобы не улизнули.

– Зачем ты взял эту курицу? Все равно испортится.

– Не знаю, давали, я и взял.

Они обменялись ручками авоськи. Второй на мгновение замер, вглядываясь в пруд:

– Володя, это же Патриаршие?

– Какие еще Патриаршие, мы на поезд опаздываем!

– Булгакова помнишь? «Мастер и Маргарита».

– Я не читал.

– Как же так, ты не читал «Мастера и Маргариту», и я с тобой в одном купе ехал в Москву?

– Петрович, кончай паясничать, опоздаем же.

– Только ты мне сначала пообещай, что прочтешь.

– Обещаю. Зуб даю, только давай быстрее.

– Здесь Булгаков, а мы с тобой сгущенку тащим как ишаки, – все еще бесновался Петрович, удаляясь все стремительнее от красоты. И они убежали дальше, унося в свою провинцию подачки Олимпиады-80.

– О чем думаешь? – отвлекла Олега от провинциалов Лиза.

– Сетка выдержит или нет?

– Какая сетка?

– Авоська. Ты видела, сколько там сгущенки?

Тут Лиза громко и нервно рассмеялась.

«Ну вот, вроде немного отошла», – подумал Олег.

– А я почему-то больше переживаю за курицу, – наконец, смахнув слезы от смеха, успокоилась Лиза.

– Как пить дать сбежит, – улыбнулся Олег.

Когда они уже шли по аллее в сторону метро, Лиза неожиданно спросила:

– Для тебя что важнее в жизни – багаж или успеть запрыгнуть в свой вагон?

– Ты все еще про этих двух бедолаг?

– Почему бедолаги? Просто они любят сгущенку сильнее, чем Патриаршие.

– Думаю, они уже в поезде читают вслух Булгакова.

– Вообще-то я про Анголу.

– Тогда я выбираю багажный вагон, запрыгнул – и ты в шоколаде.

В олимпийское лето 1980-го в Москву стали прибывать туристы, и Олегу и его товарищам-студентам, а ныне выпускникам иняза, все чаще стали предлагать поработать с делегациями по линии «Интуриста» и молодежного туристического агентства «Спутник». Причем это были не только иностранцы, но и так называемые «гости столицы» из самых разных советских республик. Из-за военного вторжения СССР в Афганистан Олимпиада, как известно, подверглась бойкоту со стороны стран Запада, и поэтому приехали большей частью представители соцлагеря и тех капстран, у которых имелись прочные партийные связи с советской компартией, делегации по линии Комитета молодежных организаций, профсоюзов и так далее. И все равно город, зачищенный от всякого ненадежного асоциального элемента и отправленных в пионерские лагеря детей, казался бы пустым и лишенным спортивной праздничной эйфории, если бы в столицу не «понаехали» активно поощряемые своим руководством российские туристы, для которых в московских гостиницах все еще оставались пустые места.