Я же страшусь произнести имя Того, кто заточил меня здесь. Правда, убить меня Он не мог. Даже Он. И это утешает.

При мне осталось моё искусство… хотя кто знает, может, мне было бы и легче, не знай я всего творящегося там, на поверхности. Но я знаю.

Мои жилы все испещрены крошечными бугорками запекшейся крови. Я рисую пента‑, гекса – и октограммы, призывая Силы Света и Тьмы явиться ко мне. Духи ветров, духи озёр и рек, духи океанов; мрачные создания, ещё не получившие имён в официальной демонологии – они возникли, когда города Империи стали достаточно жестокими, чтобы людские горе и муки вызвали к жизни из камня мостовых и домов этих существ. Духи дорог. И ещё многие.

Говорю я и с домовыми всех видов и разновидностей. Высокие маги Орденов глупы, пренебрегая этими чрезвычайно полезными созданиями. Я знаю всё, что делается в Хвалине, в его окрестностях, на ведущих к нему трактах…

Стоит унылая осенняя ночь. Начерченная моей кровью гексаграмма медленно угасает. Ниобий, «чертёнок», как назвали бы его необразованные местные, а на самом деле – маленький земной дух, торопливо запихивает в неожиданно широко распахнувшуюся пасть лакомство, состав коего я не сообщаю здесь, дабы не нарушать пищеварение достойных слушателей.

– Ты смотри, уж следующий раз меня‑то призови, – закончив, он почти умоляюще глядит на меня, просительно складывая поросшие чёрной шёрсткой лапки. – Призови, а? Меня, а не…

– Если ты мне понадобишься – призову, – обещаю я. Чертёнок, уныло покивав, с досадой скребёт затылок за правым рогом.

– Да‑а, ты всегда только обещаешь, – обиженно тянет он, со вздохом косясь на тускнеющий контур охранной линии. Как только гексаграмма погаснет, ему придётся возвращаться к себе, в унылое, безрадостное царство земляных духов, где ни света, ни движения, ни смеха… Не допусти нас Творец до такого жалкого существования.

Тем не менее своё сегодняшнее угощение он заслужил. Пожалуй, и в самом деле можно будет вызвать его просто так, в награду. Пусть порадуется. Потом будет служить ещё лучше – и не только из страха перед властными, причиняющими невыносимую боль и муку заклятьями.

Всё, что нужно, я знал. Протянувшиеся из разных концов Империи нити связывались в единый тугой узел – связывались здесь, в Хвалине.

Правда, чувствовал я и некую неполноту этого узла, словно в нём не хватало ещё каких‑то петель. Хорошо было бы заглянуть на восточную дорогу, однако надвигавшийся от Острага Смертный Ливень напрочь глушил все заклятья, направляемые в ту сторону. Духи тоже спешили убраться подальше из тех мест; так что, пока не минует туча, сделать ничего нельзя.

Мне оставалось лишь ждать, чем кончатся события здесь, в Хвалине, хотя я почти не сомневался, что ничем. Целей всех явившихся сюда с непраздным сердцем путников не было в городе; все – и чародей из Арка, и посланный по его следу соглядатай, и Вольные, в которых я чуял какую‑то мрачную тайну, и гном Сидри – для всех них Хвалин был лишь промежуточным пунктом, откуда они должны были следовать дальше.

Кроме чародея Ордена Арк. Я уловил его тревогу и беспокойство, тщательно замаскированные привычной бронёй ледяного презрения к окружающим. Он чего‑то ждал здесь, в Хвалине, – с тем, чтобы потом двинуться по своему пути дальше.

Гексаграмма погасла окончательно. Свеча горела еле‑еле, с трудом освещая крошечный стол с раскрытой книгой. Я положил руку на чистые страницы и начал диктовать…

* * *

В этот день Император отходил ко сну не в духе. И было отчего! Ведавшие доставкой новостей маги только что, с поклонами и извинениями, вручили Его Солнцеподобному Величеству спешный пакет, наглухо запечатанный гербом Ордена Лив.