– Вспоминайте, Лисанна, вспоминайте. Вы приехали в Лазоревую Бухту по фальшивым документам, познакомились с Викторией Солсети, втерлись к ней в доверие…

– Нет, все было не так.

В сотый или уже в тысячный раз я повторяю свою историю. В сотый или тысячный раз маг смеется в ответ.

– Рано или поздно вы сломаетесь. Мое терпение небесконечно, и не все мои методы настолько приятны.

В подтверждение своих слов он взмахивает рукой. Сквозь застлавший глаза туман я вижу тонкие пальцы музыканта, сплетающиеся в какой-то знак, и в спину впиваются раскаленные иглы, заставляя выгнуться дугой от боли. Хочется кричать, но из горла вырывается лишь слабый стон.

– Я приберегу это на потом, дэйни. Время пока есть – ваш приятель уехал из города, и я не успел его перехватить. Но он вернется. А мы пока поговорим. И о нем – тоже.

Гул в ушах заглушает его слова, но потом до меня начинает доходить их смысл.

– …Джед Селан, так он представляется. Ваш сообщник, друг, любовник… Мне неинтересны ваши отношения. Я только знаю, что после того, как он убил Викторию Солсети, вы, Лисанна, пошли в ее комнату и выкрали шкатулку с документами. А затем вместе с дэем Селаном покинули Лазоревую Бухту…

Как гладко он все рассказывает. Все так правильно, так логично… Только было совсем не так. Но мне не подобрать слов, чтобы убедить его в этом.

– Хватит игр, Лисанна. У меня мало времени, еще приятеля вашего искать… Разве только вы скажете, что бумаги не у него.

Но сказать я ничего не могу: маг не рассчитал сил, и за короткой вспышкой боли следует приятное забытье…

…Экипаж, проселочная дорога, негромкий скрип рессор и блестящая капелька-сережка.

Солнце слепит глаза. Закрываю их и засыпаю, убаюканная мерным покачиванием. Вот бы проспать так всю дорогу, долго-долго… Но что-то мешает. Сначала толкает в плечо, потом тычется в щеку… Что-то теплое и влажное…

Открываю глаза и вижу бриллиантовую капельку на серой шерсти треугольного волчьего уха…

Джед

По мере приближения к дому, где теперь жила Милисента, ощущение тревоги усиливалось. Велев кучеру остановить экипаж за полквартала и оставив Унго дожидаться внутри, я неспешно прошел по улице, по которой еще прогуливались, невзирая на поздний час, обитатели близлежащих домов, вошел в калитку и поднялся на крыльцо. Потянулся к звонку, но так и застыл с поднятой рукой: из дома пахло магией и смертью.

Быстрым шагом я вернулся в экипаж и сделал кучеру знак отъехать. Не важно, куда, лишь бы подальше.

– Не нравится мне это, дэй Джед, – нахмурился, выслушав меня, Унго. – Может, стоит заявить властям?

– И что мы им скажем? Если внутри те же люди, что обыскивали наш номер и напали на Лен-Леррона, к приходу стражи в доме не останется никаких следов. Возможно, вообще ничего и никого не останется. Нет, поступим иначе.

Кто бы ни скрывался там, внутри, ему нужны были документы из шкатулки Виктории. А все, что он мог узнать от Саны, это то, что бумаги у меня. Значит, есть шанс выманить неизвестных (или хотя бы кого-то из них) из дома. Записка, в которой я назначаю Милисенте встречу на главной площади, как нельзя лучше подойдет для этих целей.

Подманив из окошка одного из мальчишек, денно и нощно околачивающихся у почты, я вручил ему сложенный вчетверо листок и пару мелких монет и назвал адрес. А сам велел вознице объехать квартал и остановиться у живой изгороди, окружавшей небольшой заброшенный домик. Дальнейший путь был мне известен: пока мы с Унго жили в этом съемном доме, я несколько раз выходил по ночам на прогулку. В Вестолии действовал закон «Об облике», согласно которому метаморфам запрещалось появляться на городских улицах в звериной ипостаси. Но штраф в несколько грассов – мелочи в сравнении с другими ожидаемыми сложностями.