– Знаешь… Вообще – сложный ты мне задал вопрос. Сразу – и не ответить. Это я про последнее. А так – да, удачно женился. Дети выросли… – Каяял словно подбирал определение, характеризующее своих детей, но, так и не подобрав, просто повторил, уже в качестве законченной мысли: Дети – выросли. Почти не навещают старика. Внуки вот у меня золотые, что да – то да. Самые младшие в школу пока ходят, старшие – уже работают. Один вот, Альретти, как накупит мне всякого добра, приедет, привезёт, установит, холодильник забьёт до отвала.

В тоне постаревшего младшего брата отчётливо прозвучали нотки гордости:

– В технике-то я не особо силён, это к молодым все вопросы, а еды у меня больше чем требуется для одинокого старика. Он иногда начинает мне что-то про свою работу втирать, грузить там всякими «миноритариями», «бросовыми облигациями», «корпоративным шантажом» и «насильственными поглощениями», но только я ничего из этих его слов не понимаю. Иногда я просто открытым текстом прошу его перестать выносить мне мозги, а он и говорит: «Дед, я не выношу тебе мозги, а пытаюсь зачать в них разум». Вконец обнаглела эта молодёжь. Впрочем, что раньше были свои плюсы и свои минусы, что сейчас – спорить об этом примерно то же самое, как рассуждать, кто сильнее – песчаный зверь или кислотная акула… Другой вот внук тоже – ваяет скульптуры в стиле лёгкой наркомании. Одну тут в прихожей держал как вешалку, потом – убрал от греха подальше: кто бы ни приходил, первый раз – все пугались… А так – на жизнь, в принципе, не жалуюсь. Я – состоялся, дети – пристроены. Политикой мало интересуюсь, просто пытаюсь выживать потихонечку… Впрочем, в наши дни «заниматься политикой» и «просто пытаться выжить» – фактически то же самое…

– Рад за тебя, – вытирая слёзы, Микай постарался придать выражению своего лица менее траурный вид – насколько это вообще было возможно в сложившейся ситуации, когда ты узнаёшь, что в одночасье лишился всего и пережил практически всех своих родных. – А в мире что нового происходит?

– В мире… – Каяял серьёзно задумался. – Да как тебе сказать: вроде бы и что-то как-то происходило: изобретали что-то новое, выдумывали разное, кто-то умирал, кто-то рождался, что-то снимали, строили, сносили… А так, чтобы конкретно выделить что-нибудь, что касалось бы нас лично и было важно… Тут уж даже и не знаю. Незаметно так годы подползли, а выделить толком-то и нечего. Может, это просто я уже стар стал, раньше то – от всякой мелочи начинал суетиться. На Ближнем Востоке – кто-то с кем-то опять воюет, у нас здесь – митинги, забастовки, протесты, погромы. Часть народа требует отставки действующего правительства, часть – его поддерживает. Активисты вступают в Фронт Народной Свободы, который клятвенно обещает им после победы – законные три дня мародёрства. Впрочем, многие, как я погляжу, решили не дожидаться. Население – беднеет, чиновники – воруют. В общем, всё то же самое, как и всегда, – разве что шлюх на экране и во власти стало больше, что да – то да. Оно, конечно, и раньше всё было, но – не настолько нагло, открыто и массово. И, во всяком случае, существовала хотя бы какая-то видимость порядка. А сейчас… Эх…

Махнув щупальцем, Каяял вновь подхватил «Фейрверк под ураганом», отхлебнув из горла.

– Значит – стабильность, которую нам обещали, так ещё и не наступила, – Микай вздохнул, побарабанив щупальцем по столу. – Откуда жизнь вышла – туда она и катится.

– Во-во, хорошо сказал, – ставя бутылку на место, согласился брат. – Я потому внучатам и говорю: поступайте на юристов. Нефть, рано или поздно, всю выкачают, а права качать в таком бардаке – можно бесконечно.